***

Знак бесконечность на старой газете,
ветер в лицо из разбитых окон.
Тянется время как в Старом завете,
определяя приказ как закон.
Тикает час, поспевая за годом,
в древних заметках живут имена.
Может мы были когда-то народом,
кто разберет, где и чья в том вина.
Запись бежит по полям грампластинки,
тихо звучит довоенный фокстрот.
Пыльные лица взирают с картинки,
странный, пожалуй, судьбы поворот.
Шум тишины сквозь безумье покоя,
время стоит на двенадцать часов.
Так не хватает протяжного воя,
лязганья старых железных оков.
Грохота танков на пыльных дорогах,
криков: «За Родину и за Царя!».
Лишь тишина в этих мрачных чертогах,
и не потухшая в небе заря.
Где и когда? Почему не осталось,
тех, кто когда-то был счастлив и жив.
Что-то забылось, ушло, потерялось,
смыл что-то ставший потопом прилив.
Может мы сами во всем виноваты?
Мы развязали зачем-то войну.
В душах теперь вместе счастья заплаты,
сердце навеки закрыто в плену.
Нас больше нет, мы ушли по-английски,
все заплатили, пожалуй, сполна.
Нас больше нет, даже скромной записки,
только покой, да песок, да волна.