Память блокады

Мне было три года. Сестренке двенадцать.
Зачем той войне надо было начаться?
Зачем, мне скажите, на наши дома
Спустилась в июне кромешная тьма?

Отца я запомнил: пилотка, винтовка.
Отца я запомнил: в цвет хаки обновка...
Я помню, меня пред уходом обнял,
Ушёл и под Ржевом безвестно пропал...

Я помню ещё: Ленинград и блокада.
Зенитки стояли у Летнего сада.
От взрывов вдоль Невки тянулись воронки
И стаей летели с фронтов похоронки.

Ноябрьские ночи пронзала сирена.
От голода умер сосед дядя Гена.
И мама, варя из опилок кисель,
Вела скорбный счёт тех соседских потерь...

Игрушки мои повзрослели внезапно.
Солдатики шли с ополчением на Запад.
Про детские книжки тогда не забыли...
Мы ими буржуйку в квартире топили.

Декабрь 41-го был на исходе.
Беда в одиночку, конечно, не ходит.
Задули с залива морозы в лицо
И сжалось плотнее блокады кольцо.

Всё чаще налёты и нет передышки.
Не стало во вторник соседа-мальчишки.
Дворы опустели. Длинней стали ночи.
И было нам страшно с сестрёнкою очень...

Блокадная пайка по карточкам хлеба.
Мне снилось ночами весеннее небо.
Мне снилась ночами на небе луна.
Как будто краюшка висела она.

Сковали морозы Неву и каналы.
Вчера поздно ночью сестрёнки не стало.
Мечтала победный увидеть рассвет.
И было сестрёнке двенадцать лишь лет...