Стрекоза

Зимний город не подаёт молчаливым нищим
и тем более плюнет вслед сумасшедшей дуре,
что не денег, не славы, не приключений ищет –
а всё сразу! И витязь где (в полосатой шкуре)?

Что ей жизнь? Череда удач. Но скучны удачи.
Как лихой мушкетёр – чертей поминая всуе,
то летит, то поёт, то вдруг рассмеётся в плаче.
Хлещет ветер и снег в лицо – а она танцует,

в танце не замечая мир, что глумлив и жуток,
и не слыша меня – опять говорю без звука…
Для неё я – кофейный друг, тренажёр для шуток,
промежуточный вариант, приземлённый бука.

Что ж тянусь, муравей, к такой стрекозе беспутной?
Понимаю, что сам сгорю, что всерьёз попался,
но выхватываю её из холодных будней,
как горящую головню из железных пальцев.



Выбор

Сепаратором, что ль, разделили,
кто тут "наши", а кто "не совсем"?
Я хочу перепутывать стили,
выпадать из запаянных схем.

Улечу недовышитой птицей
из придуманной кем-то канвы.
Станут "наши" в усы материться,
говорить про прогнившие швы.

А "не наши" под ловчие сети
мне накрошат с изюмом пирог.
Чтобы выжить нужны те иль эти,
но дороже свободы глоток.



Пурга

Пурга,
беснуясь, мечется который день,
в снегу валяет дурака,
мой дом в ушанке набекрень
торчит из снежного мешка.

А я,
нет, не пишу тебе, шепчу письмо,
ни править, ни порвать нельзя,
всё, что нашепчется само,
пурга допишет, унося…

Ты как,
как поживаешь в солнечном раю?
Застрял в снегу я на века,
застрял в тебе и так стою,
а ты не лучше, чем пурга.

Мой мир
зажала в белоснежные тиски,
и мысли о тебе, пойми,
не увезут грузовики,
как снег, что побеждён людьми…



Про Смирнова

Седой поэт-поэтище Смирнов
явился мне в одном из тяжких снов
и попросил две сотни на бутылку.

Ну как не дать?! Но это ж грустный сон,
где был я беден, тощ, умалишён
и верному коту копал могилку...

Когда проснулся, был резонно рад,
что при уме, что толст, почти богат,
что кот мурчит, как трактор заведённый.

Но как-то сердце щемит всё равно:
нежнейший лирик, пьяница Смирнов,
во сне остался неопохмелённым...



Я  каждым годом лучше становлюсь

Люблю коньяк, но к выпивке остыл,
почти забросил сигареты с трубкой,
не увлекаться всякой мини-юбкой
теперь хватает мудрости и сил.

Не злюсь и не свергаю небеса,
про власть не повторяю хохмы с перцем,
и перемен не требуют ни сердце,
ни лёгкие, ни уши, ни глаза.

Во всём найти умею позитив,
за ним, родным, хожу в библиотеку.
И улыбаюсь дворнику-узбеку,
бесплатного дантиста посетив.

Я с каждым годом лучше становлюсь,
во мне грехов уже ничтожно мало.
Когда душа достигнет идеала,
на холмике моём поставят плюс.



Песенка про выборы

Выбирали мы царя...
из старья да из ворья,
из шута да из девицы
кривоумной-криволией
(не в царицы, а в цари
ей хотелось, хоть умри)...

Выбирали мы царя
из жулья да из старья,
а ещё был парень в майке
по фамилии Сарайкин,
как копейка на кону,
не понятный никому...

Выбирали мы царя –
только мучились зазря,
не найти на трон в России
честных, умных и красивых,
сколько прочих не пиарь...
Пусть уж правит прежний царь.



Та же самая

Я гоню её: «Уходи!»
Привиденье из светлого прошлого
подошло, прижалось к груди
и остатки волос мне взъерошило.
Нет её. Да знаю, что нет!
Есть седая, почти неходячая,
для которой суп на обед
мастерю и над луковкой плачу я.
Не тая насмешливый взгляд,
обнимает красивое облако.
Я хочу её, как хотят
лишь мечту из запойного морока.
Плешь водой холодной кропя,
говорю: «Убирайся ты к лешему,
не тебя люблю, не тебя,
а вот эту несчастную женщину…»



Жена поэта

В начале было что-то в его стихотвореньях –
в ней будто загорелась дремавшая звезда.
Но жизнь – такая штука, где мало дней весенних,
потом приходят дети и трудные года.

Газеты и журналы печатали несмело,
смешные гонорары – купить трусы-носки.
Она почти смирилась, звезда ещё горела,
но слушала в пол-уха красивые стихи.

Вот книги – это тыщи, и каждая – подарок,
жаль, очередь и могут лет десять не издать…
Но за последний сборник – две пачки экземпляров
из тиража им дали. Погасла в ней звезда.

«Я двадцать лет терпела, кормила паразита, –
однажды заявила. – Надеялась, талант
когда-то засверкает поэтом знаменитым,
его печатать будут везде и нарасхват…»

Скопив на переводах, сказав: «Мадам, не спорю,
конечно, я не Пушкин и даже не Рубцов»,
он взял её в охапку и с ней поехал к морю,
ведь только море может разбавить горечь слов.



Диалоги

Не задавались диалоги,
писатель вышел в магазин,
а в это время толстый блогер
один с ним бился на один:
опять у этого, мол, гада
добром не кончился сюжет…
Писатель, щурясь виновато,
купил вина и сигарет.
Как славно после снежной бури!
Сугробом побелив пальто,
он у подъезда долго курит,
и к лучшему, наверно, что
кольцо сужает мир жестокий,
с деньгами вечная беда,
ушла жена, и диалоги
не задаются никогда…



Время года

Нормальная марийская погода:
с утра уже по-мелкому дождит...
И не сказать, какое время года,
наверно, время скорби и обид.

Спешащие куда-то иномарки
грязнее сельских стоптанных галош,
мокры насквозь деревья-перестарки,
и я не так уж молод и пригож.

Шагаю на работу нищебродом,
на кепку нахлобучив капюшон,
читаю в небе строчки мимоходом,
как дуракам неписанный закон.

Летят себе в нелётную погоду
два журавлиных клина на восток,
и понял я, что нынче время года –
испытывать волненье и восторг.


Первый день комом

Первое июня.
Падает снежок.
Это лето? Сплюнь-ка.
Это просто шок.

Северному ветру
сколько можно дуть!
Это лето? Нет уж,
это просто жуть.

Против всех законов
летний холодрын.
Может, вышел комом
только первый блин?

Голубь к стенке жмётся,
мёрзнет воробей.
Дай нам, Боже, солнца,
совесть поимей...



Взросление Тёмы

Он в детстве боялся всего и вся:
папу, соседскую таксу, грома, крови, врача,
старшеклассников, покуривающих за школою, как князья,
и даже грустного трудовика Петровича...

И вот повзрослел:
на "мерседесе" летит, как птица,
одновременно секретутке расстёгивая штаны,
и никого, никого, никого не боится,
кроме начальника и жены...



Хорошо посидели

Как-то с Лёхой Сердюковым
мы сидели за столом.
Выпивали. «Что такого?
Поболтаем да споём», –
думал я, в коньячной смуте
разбавляя смуту дел…
Вдруг на кухню входит Путин!
Я подвинулся. Он сел.
«Вы меня сейчас ругали, –
начал он издалека. –
А ведь ваш любимый Сталин
вас бы к чёрту на рога
однозначно бы отправил.
В Магадан. Набрать ума…
Кто из вас хоть чем-то правил?
Хоть деревнею (поправляет наушник в ухе) Нурма…
Ладно. Дам три дня. Неплохо?
Кто возглавит всю страну?»
Говорю: «Возьмите Лёху,
я три дня не потяну…»



Наконец-то лето

В рубрике «Что нового?» –
к нам пришла жара!
После ветра вздорного,
что свистал вчера.

После бурь, нас мучивших,
после тучных гроз,
как с цепи, могучее
солнце сорвалось.

Ходим полуголыми,
тяжек пекла пресс.
Хочется, как голуби,
задом в лужу сесть…


Рецензии
Я с каждым годом лучше становлюсь,
во мне грехов уже ничтожно мало.
Когда душа достигнет идеала,
на холмике моём поставят плюс.
Александр, получила удовольствие от
прочтения подборки. Вы, оказывается
не только отличный юморист, но еще и
глубокий философ.

Татьяна Рыбакова 2   08.02.2021 09:08     Заявить о нарушении
На это произведение написаны 3 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.