Под щелканье бичей плывет каноэ

Под щелканье бичей плывет каноэ.
В шелках сидит принцесса на носу.
Лицо ее под злато обручем простое.
Шелка скрывают девичью красу.

Египет безупречностью доволен,
Четыре имени стихий обожествил,
А пятым богом фараон в неволе,
Всем управляет, всё осуществил.

Гласят предания в народе мира.
Что изначала правил один Бог.
Пришел он верно - из могилы,
Затем от поругания  - убёг.

Бог сбег и сам ушел он в бездну.
Он в жизни Себа тут оставил, свил.
Бог он у смерти как из искры пламя.
А что оставил? Так весь пояс правил.

Правление не ловит всуе человек.
Он леность впереди поставил.
Поэтому корабль плывет в восток.
Восток весь кара, рабство правил.

Восток рабов всегда представит.
Тут каждый хан и мудрый мот.
Он души в рыб всех превращает,
Заглядывает даже тиграм в рот.

В неволе все у Фары чуждой крови.
В нем голубая кровь струится и течёт.
Дух хана всем во всю тут правит,
Но космос и его во тьму зовет.

Во тьме горят одни созвездья.
Земля идет по звездной тропке тьмы.
Но пирамиды дарят междометья,
В ответе на вопрос – куда уходят сны?

Сон открывает ночь, чины подарит.
Все сновидения уносят прочь с земли.
Кто любит тьму, она мечты представит.
По новому, вот потому ты тьму не зли.

Мать злится в вечности на сына света,
Но массой вод вся падает в ночи.
Она ведь не забыла слово у завета,
Поэтому блистает в тьме ночи.

Бездонна ночь, кто дно представит?
Надежда осеняет Ноды жизни дней.
Всей модой на Земле бес правит
Во беспардонности любых ночей.

У фараона мрачны дни как в Раке.
Нельзя свободно походить царям.
Кругом свершаются кровавы драки,
Которые ведут в итоге к матерям.

Интриги правят жестко по сословьям,
Один лишь соловей поет из клети дня.
В ночи видна одна лишь смерти яма.
На дне скрывается она ведь вся.

Все открывая и скрывая срамы,
Земля несется как лихой мустанг.
По кочкам времени родятся драмы,
На дне комедию возводят в ранг.

Кто пару шуток в мире понимает?
А кто гордится полюсом своим?
Одни торги все пенки тут снимают,
Живя в бахвальстве бубликом своим.

Бубнят высокую любовь народы,
По царскому указу строя города.
Не голубой крови они породы,
Но в свете Фары бога иногда.

Кто объяснит где форма роя?
В формациях эмоций у теней.
Они твердят о божьем крае-рае,
Но забывают где же бог зверей.

Мысли уносят фараона в бездну,
А в бездне нет опоры, пар течёт.
Неверно понял ты свою одежду,
Которая тебя в мечты влечёт.

Ад ждёт и рад любому горю, пересуду.
Подарит радость - сад спалив дотла,
И хоть во пире дня так много мёду,
Так ведь и много тут творится зла.

Мед узами нас держит сладко в дне.
Демангелы играют по своим родам.
Как хочется вернуться вновь к родне,
Которая всё прочитает по губам.

Маг бури предвещает, ураганы.
Учён тот жрец, видать не просто так.
Мною обещаны ему все саны,
Если расскажет, как мечтает рак.

В пергаменте темнятся знаки.
Они знакомы, в росписях узор.
На белизне листа текут все мраки
В правописаниях закатов, зорь.

Тьма пишет на пространстве света.
Свет тормозится у лица земли.
Маги монетами играют у запрета,
День гибели сшивая у Земли.

Но нити всей судьбы в моей деснице,
История вторится с четырех эпох.
Законы повторятся и в зарнице,
Все виды пишут эпосом у псов.

Бог первым был, а небо вот в повторе
Земля - планета третьей величины.
Четыре видом в ней родились в ссоре,
А пятым стал конечно ты, вот и чины.

На шесть ты оси переставил, вправил.
Седьмое место ты отвел большим морям.
Предвечный свет во тьму поставил.
Девятым - книжный том отдал царям.

Во десятине видишь середину.
Динарии, таланты схрон таит.
Туда запрятал ты свою картину,
Она сокровищем внутри висит.

В картине день и ночь ты видишь.
Все измененья - в морганье глаз.
Все что ты видишь, ты запишешь.
Во схрон ведет один лишь лаз.

Несложная картина эта вроде.
Все сложности во времена измен.
Ведь от меня все происходит
И постоянство и восьмерка перемен.

От бездны нет надежды явно.
Мой Бог покинул сей приют.
Ведь он меня оставил главным
И в честь меня зажег салют.

Теперь пирую я безпутством.
Распутством славен Соломон.
Молчание лежит сиротством
Хотя вокруг - царит музон.

Царь восседает в троне с девой.
Войска все заняты одной муштрой.
Рука его одна покрыта слева,
Другой - прекрасною рукой.

Пусть молот Тора тихим будет.
В повторах верен он моей руке.
Он скован был в вулкане судеб,
Теперь лежит, рука в жене руке.

Но если мир накроет мглою,
Я поведу к победе мой народ.
Войска пойдут за мной иглою
И обесценят этот вражий род.