В войну. 13 глава

13 глава.
Но, как говорится, быстро сказка сказывается, да не скоро дело делается. До победной черты ещё было ой, как не близко. Тем более, что время на войне тянется по-особому медленно. И порой короткий пару часовой бой для его участников видится, чуть ли не суточным. Когда рядом гибнут товарищи, с которыми ещё вчера укрывался одной шинелью, ел из одного котелка, покуривая, шутили перед боем, строили планы. Хотя, конечно, наступать, освобождая родную землю от неприятеля и полегче, чем оставлять её на поругание, но это только для душевного, так сказать, состояния, для настроения. На самом же деле передвижение вперёд наших войск было не менее кровопролитным.
Ещё в первых боях, после пополнения в марте, батальон старшины Васильева, понёс ощутимые потери. Погибли командиры первой и третьей рот, молодой лейтенант Акимов и старший лейтенант Курбанов. Ковылёв с осколочными вновь попал в госпиталь. За комбата остался земляк Анисима, Скворцов, проявивший себя грамотным командиром, на плечах которого уже были старлеевские погоны. Преградив дорогу танку, подорвав его гранатой, пал смертью храбрых, бывший пограничник Фёдор, так и не успевший заполнить всю грудь наградами. В том же бою погиб и молодой гармонист Дмитрий Лейшин, в рукопашной схватке загородив собою от немецкого штыка своего наставника Горина. После того трагического случая, сразу сильно сдавший Евдоким, в благодарность за спасение не расставался с его гармонью. В начале лета, полк под командованием подполковника Величева, снова сняли с передовой на краткосрочный отдых, для его пополнения. Расквартировали на окраине маленького городка, в госпитале которого и восстанавливался после ранений Ковылёв.
Как-то утром Васильева вызвали в штаб полка к командиру.
– Разрешите, товарищ подполковник, – постучавшись, вошёл в его кабинет Анисим. – Вызывали?
– А, Васильев, лёгок на помине, проходи старшина, садись, покумекаем вместе. – убирая какие-то бумаги в планшет, предложил Величев. – Чем занимается батальон?
– Хозработы, банно-прачечные хлопоты, отсыпаемся по возможности, Евгений Борисович, что-то случилось?
– Случилось, Емельяныч, хотя может и рано ещё об этом так заявлять, как о решённом деле, скажем, пока находится в разработке, на стадии доведения до ума. – Подполковник, улыбнувшись, замолчал, заглядывая в машинописный листок. Молчал и Анисим.
– Помнишь, мил человек, мартовскую встречу с земляком своим из штрафного батальона? – посмотрев на старшину, спросил командир.
– Помню, – вмиг сделавшись серьёзным, ответил Васильев. – А, почему Вы вдруг о ней вспомнили? Подсуетился всё-таки тот капитан, донёс?
– Успокойся, Анисим Емельянович, не было волны от него, тут другое. Вот на, прочти.
– Что это?
– Весточку из госпиталя получил от Ковылёва вашего, читай, читай, потом обговорим, – передав сложенный вчетверо листок старшине, Величев, подойдя к окну, закурил. Анисим читал долго, основательно. На лице удивление сменяла радость. Дочитав, он тоже поднялся со стула. Подполковник, успев к этому времени докурить, всё ещё всматривался во двор, за окном. Услышав скрип стула, обернулся. – Дочитал? Что скажешь?
– Что тут скажешь, – улыбнулся в усы Васильев, – Приятная неожиданность. Жив значит Курилка, пишет, на одном этаже лежат. Молодец Гришка.
– Нет желания проведать своего землячка, ну и комбату каких гостинцев доставить?
– А можно? – непроизвольно подавшись вперёд, умоляюще спросил старшина.
– Когда я против правильного дела возражал? Не можно, а нужно. Вот возьми, – протянул он ему, ещё один листок с печатью, – Прихвати с собой Горина, ты ж без него никуда, до вечера чтобы я вас в расположении полка не наблюдал. Володьке привет, ну и земляку своему геройскому, тоже. Кстати, готовлю бумаги, о направлении Лапшина после долечивания, конечно, в наш полк.
– Товарищ подполковник, Евгений Борисович, – просияв ещё больше, подойдя уже вплотную, спросил Анисим, – А разрешат ли? Ведь штрафник?
– Уже бывший, любое смытое кровью наказание, снимается. Вернут твоему Григорию и погоны, и прежние награды, если имелись, а за тот бой и ещё не слабо наградить должны. Мыслимое ли дело генерала вражеского взял. Нам такие боевые, во как нужны, – резанул он рукой себе по шее. – Я уже походатайствовал, никому его не уступлю, лично буду держать на контроле. Так ему и передай, пусть поправляются там с Ковылёвым, и в строй.
– Товарищ подполковник. Да, я для Вас, да мы с Гришкой теперь…
– Всё, всё, рано пока благодарить, ступай за Евдокимом и в госпиталь, разрешаю за встречу по маленькой, только не особо там, понял?
– Есть, не особо, разрешите идти?
– Привет не забудь передать комбату. Чтоб вечером, как штык, ну или как два штыка, были. Скворцову накажу проверить. Счастливо.
Анисим быстрым шагом, добрался до своего батальона, рассказав Горину обо всём, велел собираться. Тот, радуясь за друга, заспешил, натягивая гимнастёрку. Примерно через пару часов они вдвоём уже подходили к госпиталю, находившемуся на другом конце города. Во дворе медперсонал и выздоравливающие на носилках заносили с двух полуторок в стены госпиталя новую партию раненых. Они стали помогать. Сделав две ходки на третий этаж, Анисим спросил у встретившегося ровесника в белом халате, где можно найти Ковылёва и Лапшина.
– А вы кем приходитесь нашему герою, Григорию? – вопросительно оглядывая старшину и его попутчика, с головы до ног, спросил врач. – На штрафников вроде бы не похожи. Не из пастухов, часом. – На фронте не сильно жаловали подразделения контролирующие, мягко говоря, действия передней линии. Потому доктор, видимо, симпатизирующий Лапшину и встретил их недобро.
– Земляк я Григория, кум он мой, – поспешил успокоить доброго доктора Васильев.
– Точно? – всё ещё не доверчиво глядя на них, спросил совершенно седой врач.
– Точнее бы надо, да некуда, – огрызнулся Евдоким, – Послушай, Айболит, видишь же, некогда служивым людям, а ты их задерживаешь, допросы учиняешь. Трудно ответить, да? Чёрт с тобой, не говори. Сами разыщем. Посторонись-ка, дружочек. Ступай вон, бинты стирать, самое тебе занятие. Пошли, Емельяныч, что ты с ним возишься? – Евдоким тут же обратился к прыгающему на костылях навстречу по коридору молоденькому солдатику, – Не подскажешь, где разыскать Лапшина Григория и Ковылёва Владимира? Тот, махнув головой себе за спину, поскакал дальше. – Вот видишь, мир не без добрых людей, вновь с негодованием наградил он седого доктора осуждающим взглядом. Айда за мной, старшина.
Ковылёва они разыскали первым. Комбат, маскируя папироску в рукаве больничного халата, покуривал сидя у окна своей палаты. Появившихся на пороге однополчан он заметил не сразу.
– Ай, яяй, товарищ старший лейтенант, разве же так можно? Кто позволил, в помещении, травите раненных бойцов, не могу молчать, душа болит, пойду главному пожалуюсь. Не госпиталь, а проходной двор. – с порога заголосил Горин, подходя к ничего ещё не успевшему сообразить, перепуганному командиру. – Погляди на него, старшина, он уже на своих двоих ходит, может заодно, и заберём его сразу?
– Братцы! – двинулся им на встречу Ковылёв, – И тут нашли, чертяки, продыху от вас нет, – улыбаясь, полез он обниматься.
– Здорово, командир, – хлопая по плечу жал ему руку Евдоким.
– Емельяныч, – переключился Ковылёв, на второго, как вы меня разыскали?
– Привет, Володя, молодцом гляжу, уже? – обняв встречающего, заговорил Васильев. Рад за тебя. Когда выписываешься? Нам Величев, ещё троих молодых лейтёх подослал, ни мне же их в курс вводить. Скворцов ничего не успевает, за голову хватается. Парню двадцати нет, ему ещё учиться и учиться, а тут исполняющий обязанности комбата. Просто ли? Спасай мальчишку, – они вновь обнялись.
– Не справляетесь, значит? Так бы и не пришли о самочувствии справиться, конечно, до меня ли вам, на отдыхе–то. Ладно, – остановился на полуслове Ковылёв, – Ты Гришку своего видел уже?
– Не успел ещё, где он лежит, рядом? – напрягся Анисим.
– Иди, что ж ты тут со мной балакаешь, сам уже с куманьком обнимаешься мысленно, я же вижу. Направо, через одну дверь, по нашей стороне его палата. Если застанешь. Он на месте не сидит, весь в делах, рукастый малый, как здесь появился, всё, что не работало в госпитале, починил, заработало. Главврач не нарадуется. Сватает ему должность завхоза. Ну, ступай, найди его, и возвращайтесь вместе. Я пока у Евдокима все новости выпытаю. Анисим поспешил в указанную палату. Заглянув в неё, не обнаружил Григория в пустой шестиместной палате. Прикрывая дверь, услышал быстрые шаги за спиной.
– Вот один из них, второй куда-то спрятался. Так он, правда, ваш кум, Григорий Георгиевич? – спрашивал тот самый доктор у Лапшина, идущего рядом с ним к Васильеву.
– Не обманули они Вас, Константин Николаевич, он это. Соседушка мой дорогой, – не останавливаясь бросился в объятья друга Григорий. – Вот и свиделись. – улыбался он сквозь слёзы. Мир-то и впрямь тесен. – Анисим, молча тиская товарища, тоже прослезился.
– Э, ребятушки мои, это вы надолго, видно. – заговорил вновь седовласый врач, – Лапшин, на вот ключ от моего кабинета, часа три я вас не потревожу, много новых раненых ожидается. Там у меня в шкафчике, в графинчике, ну найдёте в общем, если определите по назначению, не обижусь. Ступайте, граждане, нечего больных слезами пугать, – развернувшись, поспешил он, откуда пришёл.
– Спасибо, Константин Николаевич, – вдогонку успел поблагодарить Григорий, – Пойдём что ли?
– А это кто был-то, – спросил Анисим, всматриваясь в лицо друга.
– Главврач наш, полковник, профессор большой, светило мирового масштаба. Очень душевный дядечка. Представляешь, предлагает мне в госпитале остаться. Не отпущу, говорит и всё. Чудак-человек. Золотые руки, он, кстати, сам меня штопал.
– Светила? Ой, как не хорошо получилось. Мы его с Гориным, ну помнишь, который гостинцы тебе собирал, за санитара обычного приняли. Нагрубили малёк. Надо бы извиниться. Ну, Евдоким, брехамёт чёртов. Они нас с нашим комбатом, вы я так понимаю, уже знакомы с Ковылёвым, ждут в его палате. Может к ним?
– Лучше за ними, заберём их и к Николаевичу. Он мужик добрый, не заругает. Да и я у него на хорошем счету. Пошли, позовём парней. Знаю, конечно, я Володьку. Ты в курсе, что он гутарит? Комполка ваш документы на моё имя готовит, для перевода к вам в полк, правда ль, нет? – посмотрел он на идущего рядом Анисима, с надеждой.
– Правда, кум, скоро вместе воевать станем, если всё выправится. Или ты, уже тут собрался корни пустить, а?
– Хорошего же ты, обо мне мнения, друже? Разве же я теперь тебя оставлю? Я уже и письмо Антонине отписал, с вашим обратным адресом. Может и поспешил конечно, ну да будь, как будет, ты если что встретишь ответ. С вами я, короче, если не прогоните. – улыбаясь друг другу они и вошли в палату Горина. Поздоровавшись, коротко посовещавшись, перебрались в кабинет главврача, прихватив с собой пару кружек. Закуска и две фляжки, у них были с собой.
                ---24.04.2018 г.--- 
                Продолжение следует…