40. Испытание

Итак, час испытания настал.
Меня как зуб из десен вырывают,
И в чашу с нечистотами бросают,
Чтоб я не жил, а мучился, страдал.

Зачем? За что? Кого я возмутил,
Лишь начав юной жизни восхожденье?
Предатель я? Кого-нибудь убил?
Иль совершил другое преступленье?

О, нет! Я чист пред совестью своей.
Я чист пред матерью, отцом и родом.
Я чист перед невестою моей,
Я чист перед друзьями и народом.

За что же судите по клевете пустой?
Написанной тайком рукой нечистой,
Фанатика, иль просто карьериста,
С холодною, расчетливой душой? 

Но нет. Ваш суд давно был предрешен.
Вы судите меня в ряду едином
С другими жертвами, за то, что я рожден,
Как и они – правдивым гражданином.

Вы судите за то, что убежденья
Отличные от ваших я имел.
За то, что рано разумом созрел,
И не признал неправые гоненья.

И что за диво! Волею ль Творца,
Иль Случая, которого не ждали,
Мы царский трон, разрушив, вновь создали
Могучий трон Великого Отца.

Отца, который властною рукой
Движенье масс по-своему направил,
И партию служить себе заставил,
Возвысившись над нею и страной.

О, мудрый Вождь! Ты путь наш извратил.
Великую идею коммунизма –
Ты в символ беззаконья превратил,
Взращенного тобой социализма.

И Вам - сподвижники Его суровых дел,
И Вам – ликующим у пьедестала,
История воздаст, как воздавала.
Бесславен и печален ваш удел.

Вы в приступе слепого фанатизма,
В порыве необузданных страстей,
Страну покрыли сетью лагерей,
Достойных лишь махрового фашизма.

О, сколько светлых душ, умов, сердец,
Под скипертом вождя вы осудили,
И сколько их безвинно погубили,
Воздвигнув им как памятник «венец».

Я видел судьбы те в лесах Алтая.
И там: во  глубине сибирских руд,
Куда их заключила воля злая,
И обрекла на непосильный труд.

О, люди! У кого, когда и где?
Какое сердце часто не забьется?
И болью острою в груди не отзовется,
Чужой и не заслуженной беде?

Теперь настал и мой черед пройти
Тропой изгнания, тропой проклятья века.
Но с твердостью, как знамя пронести
Святую веру в правду в человека.

Нет! Я не умер, нет! Мой дух живет!
И сердце бьется в ритме возмущенья!
Душа моя пылает и зовет:
Отмщения! Отмщения! Отмщенья!

О, если б мог я чувств поток излить!
И гневным словом лик ваш заклеймить!
Какой бы беспощадный силлогизм
Я б применил, чтоб намертво сразить,
Испепелить, развеять и забыть
Ваш этот  - «…изм, …изм!»

Воспоминания.
После школы я поступил в Ташкентское пехотное училище им. В.И Ленина. Быстро освоился с военными порядками, стал одним из успешных курсантов училища. Отличник учебы, спортсмен, чемпион училища и округа по стрельбе из карабина, активный участник художественной самодеятельности  (пел в хоре), спортивных состязаний. В роте – запевала строевых песен, редактор стенной газеты. Чувствовал себя комфортно.

За полтора месяца до выпускных экзаменов (в июне 1950г.)  был отчислен из училища без указания причины отчисления. В летнем лагере, где мы готовились к государственным выпускным экзаменам, утром на учебном разводе, командир роты вызвал меня из строя, зачитал приказ о моем отчислении. Приказал немедленно сдать закрепленное за мной оружие, имущество и срочно явиться в штаб училища. В штабе мне вручили предписание на дальнейшую службу в войсках (в пехоте - срок службы три года, а я прослужил мене двух), двухдневный сухой паек, на машине отвезли на вокзал и посадили в вагон поезда Ташкент – Сталинобад ( ныне – Душамбе).
Придя в себя, под стук колес вагона, я стал размышлять о возможной причине отчисления.
Постепенно стало ясно. Дело в том, что при поступлении в училище я сознательно скрыл тот факт, что наша семья в тридцатом году была раскулачена, включена в список на переселение в ссыльные места. Отцу удалось скрыться с семьей. За семь лет сменил пять мест жительства, запутывая следы, и, наконец, обосновался в глухом рабочем поселке леспромхоза в глубине Алтая. В 1941 году был призван в армию, четыре года воевал на фронте. От Москвы дошел до Праги. Вернулся с ранениями в орденах и медалях. Его не тронули. Но отыгрались на мне. Вероятно, при подготовке документов на производство в офицеры, «органы» раскрыли мою «тайну», последовало неотвратимое наказание.

 Мы с отцом еще перед поступлением в училище решили, что с прошлым покончено. Заслуги отца военных лет исключали какое-либо сомнение в лояльности к властям. Было решено в моей автобиографии факт раскулачивания не отражать.  Кроме того официально бытовала декларация: « сын за отца не отвечает». Мы ошиблись. Библейский бог карает по четвертое колено. И за три с половиной тысяч лет мера власти не изменилась.

Стало ясно, что отчисление - результат перестраховки партийно - кадровых чиновников.  Решил бороться за свои права. В моей судьбе принял участие помощник Командующего Округом генерал-лейтенант Поленов Виталий Сергеевич, боевой генерал, прошедший войну командиром дивизий и корпусов.  Мне было разрешено экстерном сдать экзамены по программе пехотного училища, что я и сделал с очередным выпуском того же Ташкентского училища. Последующая служба прошла планово. Окончил военную академию химической защиты, служил в ракетно-космических войсках, дослужился до подполковника, вышел в отставку по возрасту и выслуге лет.

Но тогда, в вагоне поезда, увозящего меня в неизвестность, я дал волю своей обиде, результатом которой стали  стихи - Испытание.
Конечно, эти стихи я мог читать только самым близким людям. Теперь публикую их для облегчения души. Надеюсь, читатель не осудит меня.      Пишите стихи!

Москва.24.04.2018. Александр Гус.