отчуждение

Концентрат мыслей
чешется под черепной коробкой.
Боль проносится по телу,
неистово рвя глотку.
Я - оставленный ребенок внутри жизни потопа.
Воспоминания горами давят мою крышку гроба.
Полупустой - есть полуполный, как бокал, что меж стенок
Запер свой цианид. Значит
Я пуст и полон одновременно.
Ты облила свою любовь
Смесью из криогена.
Неужто настал тот день, когда слова твои все стали ничем?
Разорвав моё сердце, словно старую вещь - на тряпки,
Ты стала играть в глупые, что без смысла, от себя прятки.
Антидепрессанты с серотонина захватом обратным
Лишь захватывали раздумия о тебе многократно.
Ты оставила умирать наше счастье, израненным в пыли,
Сколько бы я не занимался бегом, мне не убежать от своей любви.
Нет больше злости берсерка, как мне перестроить мир,
Который вместе с тобой внутри себя я так тщательно сотворил?
Как научиться снова просто дышать, коль ты уже погиб?
Пытался научиться жить без тебя, но из меня скверный ученик.
Первый поцелуй пистолета с виском, свидание шеи и удавки.
Скажите, как слушать музыку, что слушал раньше и теперь не плакать?
Я блуждал сам по себе,
то наступая на горло,
то спотыкаясь о разбросанные кисти,
которые раскидал так небрежно художник,
пытающийся закрасить полотна с надписью "Лиза".
Твой запах бьёт в нос порохом предсмертного выстрела.
Я, наверное, просто родился под несчастливой звездой, средь ночей.
И люди молвят мне так часто, что "в вине есть истина",
Но, вот объясните, ведь я всё не пойму тогда: в чьей?
Ты поставила точку над И. Как тебя сдвинуть с мёртвой точки?
Мне было море по колено, но по колено теперь тело кровоточит.
Взяв новый вектор движения, ты выбрала направление,
Но действительно ли направление правильно?
Ты задушила мою любовь, но, по инстинкту самосохранения,
В её опустошенных лёгких открылось второе дыхание.
И во снах ощущаю как счастлив, когда мы держимся за руки,
Говорю тебе: так странно, мне кажется, мы во сне...
Ты улыбнешься в ответ. Я просыпаюсь и боль заново,
Ведь созданный мир разлетелся как конфетки из банки монпансье. 
И вся моя интенция состоит лишь в одном вопросе
Почему я всё-таки настолько идиот,
Что способен плохое забыв, скинуть с утёса,
Скинуться сам, но не посметь с него сбросить любовь?
Двести семьдесят один день рождения в году,
Двести семьдесят одна в агонии связана смерть,
Я больше не верю своему настенному календарю,
Ведь сердцем и зрением все дни названы в твою честь.
Ты оттолкнула любовь, веру, прожитое время,
Оттолкнула все старания, чувства, воспоминания, планы,
Словно они были, мешающим тебе пройти, табуретом.
Мы остались счастливы лишь на фото, что меня ловят в капканы.
Алкоголь по стаканам,
Снова в боли канавах,
От тебя жуткий холод, но тепло держу внутри, я как из полиуретана.
Я на гастроли улетаю,
Одиночество, спазмы, тоска - вот вбитые в меня гвозди моей концертной программы.
Как от пастей Цербера шрамы
остались на душе. Кислот центнеры на раны,
Я треснул, как вермишель.
И вроде я надел забрало,
Но кровь хлынула из ушей.
Застрял меж любви и боли, я как грёбанный перешеек.
Я просыпаюсь каждое утро
как песок
в своей спальне.
И делать вид, что "всё в порядке" - уже так машинально.
Но так артистом жить нельзя.
Цепь Кратоса
Приковала моё тело. На триста шестьдесят
шесть градусов
Мой мозг повернут в твою сторону. Эхом жжение острое.
Я так сдвинут на тебе, люди зовут меня високосным.
Цепи - Гордиев узел, не выбраться Прометею,
Я подарил тебе огонь, просто потому что поверил.
Я знал - рискую, и в итоге я был наказан богами,
Теперь утоплен с надеждами, даже глубже Титаника.
Твоё сопротивление оказалось сильнее, меня замкнуло.
Я был выброшен в одну из старых бабушкиных урн.
Словами и улыбкой как мастихином,
Смешала все краски моих чувств.
Я мог бы тогда тебе крикнуть,
Но решил, что лучше смолчу,
Слов не достану,
Сделав аборт
своим устам и
Разрежу плод
Кривым молчания лезвием.
Но ты осталась навсегда во мне,
как хронические болезни.
В этом морском бою ты мой "трёхпалубник" дважды ранила,
Так почему моя третья клетка не может нарушить правила,
Прибегнув к самоубийству, подорвать всё своё судно,
Отправиться на корм акулам или в щупальца к гадким спрутам?
Я ползу, но так трудно,
спрессовать жестянки чувств, чтобы получить новый металлический лист жизни.
И я надеюсь, твой "винчестер" хранит память о выстреле.