Осколки или Плач Адама

Шаги

Кровавый след – земля так режет ноги
И злые ветви хлещут по лицу,
В глазах туман, я в страхе и тревоге:
Ужасные и дикие дороги
Уводят нас от близости к Творцу.

Добро и зло отныне полной мерой
Весь долгий век я буду познавать.
Ведь то, что даром обреталось верой,
Для нас росло, для нас цвело и зрело –
С женой я умудрился своровать.

Потеряны счастливым быть уменье,
Свобода быть свободным от страстей,
От муки бытия, терзанья и томленья,
И ясность стройная и светлое горенье
Лишь искрой тлеют в памяти моей.

Теперь все в прошлом – нам не снять одежды.
Меч закрутился – времени дан ход.
Утрачен путь, хоть теплится надежда,
Я соучастник зла и не смогу стать прежним.
Так побегут века – за годом год.

То легок ум и дымом улетает,
То тяжек так, что просто не снести!
Витком в кольцо свиваясь, исчезает,
И в прошлых днях по памяти блуждает.
Самим нам ключ от Дома не найти.

Память

Был Сад потерян, смысл переиначен
И белым мелом память замело.
Всему отныне срок и час назначен,
Прямой путь жизни на века утрачен,
Смотрю вперед сквозь мутное стекло.

Ах, белый мел, ты все залил собою,
Спрессовываясь в мрамор за века.
Но помню я: там мы втроем с Тобою,
Там мы в Саду, полнится жизнь весною,
Там свет и радость, реки, облака…

Я был владыкой, стать был должен богом,
Я пел, всем нарекая имена,
Хранил свой сад, возделывая строго,
Суть обретал вещей, запретного не трогал,
Творцом дана любимая жена.

Мне вред не причиняли жар и холод,
Как добрый пес ко мне бежал огонь.
Мир был послушен мне, а я был молод.
Мне не знакомы были боль и голод,
И дикий зверь лизал мою ладонь.

Теперь в ошибке и в любом соблазне
Я слышу эхо собственных оков.
Меня не узнают, зовут на праздник,
Пир не манит меня, и смех не дразнит,
А праздновать давно я не готов.

Падение

Мой смех сквозь слезы: неслух, трус, предатель...
Глупец, я быстро скрылся... под кустом.
Кто виноват? «Змей – злобный злопыхатель,
Внимавшая ему жена и Ты, ее Создатель.
Вы виноваты в этом! И во всем!

Я ни при чем. Мне просто стало стыдно.
Ведь ум мой ровней стал уму богов:
Мы разглядели то, чего не видно,
Но вот что более всего обидно:
Из-под кустов я выйти не готов...»

Разрушив все взаимосвязи мира,
Я повредил и зрение, и слух.
Гармонии уж не послушна лира.
Как только я вкусил запретного мне пира,
Стал смертен, тяжек, болен, слеп и глух.

Теперь – что разум? И зачем всезнание?!
«Не тронь плоды!» - Жене бы прокричал.
Но поздно обрели мы понимание,
Что стать должна любовь, а не познание
Основой и началом всех начал.

Чин двуединый для меня потерян –
Священнодействовать и править не могу.
В большом ошибся, в малом был не верен,
Ушло бессмертье – жизни срок отмерян:
От смерти я теперь не убегу.

Жизнь земная ввиду рая

Идут года, я возвращался к Саду,
Посажен он не мною, но я мог,
Страстям и смерти выстроив преграду,
Окутать Землю им, но я дорогу аду
Открыл сюда, а богом стать не смог.

Почти не виден Сад – мерцая, пропадает.
По кругу ходит меч и вьет в века года.
Убийство в мир вошло и в мире обитает.
Мой первенец давно уже блуждает
И, чтоб не одичать, все строит города.

А в древней и потерянной отчизне
Сплетались над моею головой
Познания плоды и древо жизни,
Разорванные в страшном катаклизме.
И я теперь – ни мертвый, ни живой.

И до сих пор взываю, обсуждаю,
И плачу, называя имена.
Прошу простить, теперь я обвиняю
Себя, а не других, и горечь слез глотаю,
И вновь зову. Слышна лишь тишина.

Опять один. Истаяла подруга.
Века прошли. Не видны Меч и Сад.
Не вырваться из замкнутого круга,
Любовь моя и боль моя – супруга
Спустилась первая в глухой и темный ад.

Странствие

Из праха я легчайшего был создан –
Душой живой по образу Творца.
Я знал все имена и в небе звезды –
Я ведал все! Теперь же пусто, поздно
И не поднять упавшего венца.

А все что мог, я заповедал детям:
Семи царям о жизни рассказал.
О том, что было до, что есть на свете,
Что ожидает вскоре земли эти,
Чтоб Ноем сына Ламех нарекал.

Столетья городам - они не новы,
Населены детьми моих детей.
Я ухожу от рек, мои оковы
Вросли с годами в плоть и дни суровы,
А я все так же Божьих жду вестей.

Я виноват, где мне искать прощенье?
И тлеет в горсти уголек души,
И пепел на висках. Холодный пот лишенья –
Им мой просолен хлеб и нет мне возвращенья.
Бреду меж городов. Молчу. Один. В тиши.

На берегах соленых вод безбрежных,
Скрывающих мой прежний дивный сад,
В молчании сижу – дней не вернуть мне прежних,
Но указал мне Он где сбудутся надежды –
Встаю и ухожу, и не вернусь назад.

Последний приют

Ищу везде хоть отголосок Рая,
Я помню все. Здесь, в мире – красок нет.
А мысли то бегут, то плачут, замирая.
Молчу и ухожу от Рая дальше, к краю,
К закату сотен долгих, тяжких лет.

От рек к холмам надежд на Воскресение,
От городов и суеты мирской
Я удаляюсь с думой о прощении,
Мечтая о чудесном превращении…
Как горько жить мне в памяти людской!

Последний дом я на горе построю.
Сюда народ мятежный приведет
Того, кто обещал прийти за мною.
Он разобьет мой плен своей рукою,
Простит, искупит и домой вернет.

Крест, словно ключ, врата откроет Ада,
Перечеркнув зациклившийся круг.
Замрет тот меч, не станет в сердце яда,
В воротах моего утраченного Сада
Меня встречает дорогой мой Друг.

***

Осколки первознания Адама
Собрать нам помешает грех и ум.
И ум мешает рассудить нам прямо,
Греху не заглянуть за раму ямы,
Так тщательно построенной из дум.