Крылатый Демон, жуткий Невермор...

Крылатый Демон, жуткий Невермор, стучишься в окна по мою ты душу. В декабрь ненастный, в самый лютый мор пришёл впустить убийственную стужу в моё жильё на берегу реки, где книги желтолицые по полкам. Настолько ли ужасны те грехи, что от молитв нет никакого толка, что слово здесь доступно лишь ветрам, гуляющим в заброшенных долинах?
Ты страшным клювом вновь терзал мой шрам, а тень твоя ложилась длинно-длинно на пол и стены, белую постель, на рукопись, что даже не закончил. Крылатый Демон, чёрная метель – подальше с глаз бежать ближайшей ночью.
Роняет плод без кожицы орех, листва дрожит – то охра, то багрянец. Я вижу тьму. Из голубых прорех небесных солнце больше не проглянет. Да, всё к тому, чтоб в омутах пропасть, печалям и порочности предаться. Есть заговор один, вот он бы спас. Мне рассказал давно о нём скиталец, но я к несчастию тот текст забыл и разучился щебетать по-птичьи…
Вороньим когтем мечены столбы и камни в человеческом обличье, слезой омыты кружева оград – прощание тянулось очень долго. Наверное, никто не виноват, но слишком пусто стало нынче в доме. Синеют гиацинты вдоль ложбин, им сладостно тянуться вверх на воле, я не из зарекавшихся любить, хотя вконец измучен острой болью. Здесь шторы, и засовы, и замки – гостей плохих и раньше тут не ждали. В другие времена слагал стихи, теперь же прячусь за калёной сталью, душа моя зажата в кулаке – попробуй забери, проклятый Демон! Ты был, и есть, и будешь здесь никем. Попробуй с этим что-нибудь поделать.
Твоих пророчеств злобное ярмо мне удалось слегка переиначить. Хоть сколько можешь каркать «Nevermore!»
Всё это ничего уже не значит.