Сергей Чавайн Последний Онар

Перевод с марийского Анатолия Мосунова

Нам повествуют старые былины,
Что в каждом уголке родной земли
Отважные Онары-исполины
Повыше вековых дубов росли.
А ведь тогда, густой листвой играя,
Деревья подпирали небосвод.
Теперь таких в марийском нашем крае
Никто и при желании не найдёт.
С годами люди ниже ростом стали,
Да и леса постиг судьбы удар...
Лишь не познал тогда беды-печали,
Не изменился лишь один Онар.
Он как-то поутру шагал полями,
Алея, солнца круг над ними рос.
Онар дубы повыдергал руками
И к матери охапкою принёс:
- Смотри-ка, мама, коноплю какую
Я в поле для тебя натеребил,
Как роща, частую, как тень, густую,
Вот только посконь отделить забыл.
- Ой, сын мой! Ты и вправду невезучий,
Не коноплю ты вырвал, а леса! -
И затуманились слезой горючей
Её большие ясные глаза.
Онар ответу очень удивился.
Он постоял и дальше пошагал.
И вдруг заметил пахаря-марийца,
Что землю для посева поднимал.
- Какой жучок ползёт передо мною! -
Подумал вслух идущий великан.
Он пахаря с лошадкой и сохою
В свой необъятный положил карман.
Потом Онар увидел на поляне,
Как топором работал человек,
И в этом же онаровом кармане
Стал пахарю соседом дровосек.
Онар весь день бродил в раздольях здешних,
А ввечеру сказал, увидев мать:
- Вот, мама, я жучков тебе потешных
Принёс нарочно, чтобы показать!
Один копался, землю ворошил,
Другой, наверно, дерево пилил.
- Ой, сын, мой сын! Да это же ведь люди,
Или уже о них ты позабыл...
Они теперь всегда такими будут,
Онарам только рост не изменил!
Сынок, имея силу неземную,
Ты не кичись, не наноси обид!
...Сидит Онар последний и горюет,
И на него с печалью мать глядит.
А мир большой по-прежнему клокочет,
Бурлит волнами, птицами поёт,
И солнце, восходящее из ночи,
Лучами заливает небосвод.

1919