Лоскуты

Он шёл и шёл… не просто шёл и шёл,
   Он возвращался…
               
…Послушай, жизнь, он оплатил сполна,
Всё то, что ты так щедро отпустила;
За чувственность, желания и силы,
Тобой взята немалая цена.

Долг за любовь и счастье возмещён
Утратою, разлукой, ожиданьем,
Бессильем чувства перед расстояньем
И одиночеством. Чего ж тебе еще?

Он отдал всё! Уже забыла ты
Лазурь мечты и розовость надежды,
Остались лишь обрывки грёз, так нешто,
Позаришься на эти лоскуты?
               
Он шёл и шёл… он просто шёл и шёл
Всё тем же парком, уж который раз.
(А впрямь, который? Тысячный, быть может?)
Как изменилось всё, помилуй, боже,
Из прошлого здесь только старый вяз.

И было странно,  что оград металл,
Перила, урны, наста вечный камень,
Всё взяло время жадными руками,
Всё этот старый парк ему отдал.

Но суть и узловатость странных форм,
Но дерева живую плоть и душу,
Он сохранил в себе, и равнодушно,
Не отдал, ни под тлен, ни под топор.
               
А он? Он отдал всё и шёл легко.
Куда? Не знаю, но казалось в юность,
Как будто, что-то вешнее проснулось
И позвало, куда-то далеко…

Ему казалось, там Она была –
Иконна ликом и голубоглаза –
Стояла (может быть, под этим вязом?)
Как будто тридцать лет его ждала.
 
Такая же… ну, может быть, почти.
Из женщин тех, в ком чувств порыв отчаян.
Из тех, что могут ждать, не замечая
Жару и холод, ветры и дожди.
               
...Не всяко чувство сложится в слова.
Не каждая надежда – в ожиданья.   
Не всякий раз – что встреча, то свиданье.
Не каждая весна в себе нова.
               
Его апрель был одинок и пуст.
Дорога жизни и надежда хлипки.
Он понимал, что ранние ошибки
Оплачены печалью поздних чувств.

И всё же, шёл. Он очень долго шёл,
К той, самой первой, что оставил где-то.
В её любовь, в тепло и ласку лета,
В пунцовость губ, в волос скользящий шёлк.

В другую жизнь…

А эту Бог простит.
За поздний ум, за все её ошибки,
Ещё за то, что удалась не шибко,
Ну и за то, что прожита, почти.
               ...