Облигации
Сердобольная мамина соседка прислала мне письмо, полное грустных подробностей о теперешнем существовании моей мамы.
«Разъяснять ей преимущества переезда бесполезно, - сказала моя подруга, - бери отпуск, поезжай и без неё не возвращайся. Иначе, лишившись матери и родительской квартиры, ты обретешь непреходящее чувство вины. Действуй и помни, - свои мозги не вставишь.» С учетом мгновенного её проникновения в любой вопрос, возражать было не разумно, и потому через несколько дней мама смотрела на божий мир из моего кухонного окна, удрученно повторяя: «У нас лучше... И скамейки новее, и кошки упитанее.»
Однажды, растолкав меня среди ночи, мама спросила:«Тебе Москва-то понравилась?» «Причем здесь Москва?»- ничего не понимая, отозвалась я.
«При том. Москва - столица нашей родины,» - отрезала она и уснула, дав мне возможность шататься по квартире вплоть до выхода на работу.
А однажды, разбудив меня, мама везде включила свет. Должно быть она хотела подчеркнуть торжественность момента, потому как в руках её был небольшой узелок. «Прими от отца и от меня облигации. Когда-то они тебя сильно выручат,» - многозначительно сказала она. Облигаций, судя по весу узелка, было много, - когда-то отцу, не спрашивая его согласия, ими выдавали часть зарплаты. Позднее облигации заморозили и толпы несчастных понесли чемоданы к выгребным ямам. Ровно через час мама произнесла полные горестного прозрения слова: «Верни облигации. Ты недостойна владеть ими.» Вернув узелок, спать я уже не пыталась, поскольку мама громко повторяла : «Облигации не все, ты обворовала меня, мерзавка.» Квартиру свою, действуя по схеме дарения и отъема облигаций, она поочередно обещала всем родственникам и соседям, пока не перессорила всех нас окончательно. Что правда, то правда, - свои мозги не вставишь родному, дряхлеющему человеку, так недавно исполненному благородства, так недавно готовому для тебя на любые жертвы. Свои мозги не вставишь.
«Как живешь, моя дорогая, если живешь, конечно, - спросила меня подруга, и услышав через большую паузу слово «хорошо», изрекла простую непостижимую истину, - когда-то и мы состаримся, и кто его знает, что начнем выделывать над бедными нашими детьми.»
После смерти мамы облигации начали гаситься, чем и выручили меня несказанно. Да и родительская квартира досталась мне. И состарившись, вспоминаю я мрачное пророчество незабвенной моей подруги, и бежит по спине ледяная дрожь, и рождаются в сердце слова: «Забери меня, Господи, сразу, огради всех, кого люблю, огради, Господи, от старческой моей немощи!..»
Облигации
© Copyright: Наталья Кристина Вербицкая, 2018
Свидетельство о публикации №118041109401
Свидетельство о публикации №118041109401
Рецензии
Когда-то я попросил Вашего разрешения
на эпиграф из Вашего стиха.
Сегодня перечитал и поискал Вас.
Не зря.
Спасибо!
Яков Капустин 26.11.2025 17:00 • Заявить о нарушении
на эпиграф из Вашего стиха.
Сегодня перечитал и поискал Вас.
Не зря.
Спасибо!
Яков Капустин 26.11.2025 17:00 • Заявить о нарушении
Страна, которую мы потеряли
*
Яков Капустин
*
Из записей Марка Неснова)
"Твой отеческий дом,
Он достоин прощального взгляда,
Даже если за взгляд
Обращаешься в столп соляной.
Наталья Кристина Вербицкая
В те славные далекие времена, когда в государстве был порядок, в реках водилась рыба, а народ был счастлив оттого, что жил в самой прекрасной и справедливой стране, солнце светило ярче, воздух был чище, а сон был крепче.
Особенно детский.
Но моя мама мало думала о таких высоких материях, а потому бесцеремонно растолкала меня в четыре часа утра, сказав при этом, что сегодня должны в магазине « У Когана» «выбросить» сахар, и папа уже занял очередь.
Так называли магазин по фамилии заведующего.
Чтобы папа мог уйти на работу, я должен был его сменить и ждать, когда откроется окно для отпуска сахара по килограмму в одни руки.
Мы с мамой представляли собой две руки, а, значит, могли купить целых два килограмма сахара, что было событием невероятным и значительным.
Папа поставил меня вместо себя, предупредив добрую половину большой очереди, что я его сын, а ещё придёт жена, и ушёл на работу.
Мне ничего не оставалось, как тупо стоять и ждать восьми часов, когда, как обещало «сарафанное радио» откроется заветное окошко.
За время моего стояния я наслушался от бывших там мужиков такого, что семилетним детям слушать совершенно не обязательно, но мало кто из этих невыспавшихся и волнующихся людей думал о такой мелочи.
К чести женщин, следует сказать, что они относились к стоявшей ребятне по- доброму и с сочувствием.
Около половины восьмого к стоящим в очереди людям стали подходить родственники и знакомые, что сразу сделало очередь безразмерной.
Мы с мамой стояли во втором десятке.
Перед нами стоял мальчик лет шести в одних трусах.
У него был рахитичный животик и огромный пуп, размером с теннисный шарик.
Мальчик волновался, ожидая сестру, но она почему-то не шла.
Их двор был на другой стороне улицы метров за 30-40, но побежать за ней мальчик не мог, так как боялся, что его потом назад не пустят.
Он отошёл от очереди метров на пять, постоянно оглядываясь, и начал звать сестру:
-Валька! Иды сюды за сахарём!
-Валька! Иды сюды за сахарём! Маты казала!
Но Валька не шла, и мальчик продолжал кричать одну и ту же фразу без перерыва, но всё отчаянней и истеричней.
Так продолжалось минут двадцать.
У стоявших в очереди людей уже не хватало сил слушать эти истошные крики, поэтому мальчика стали уговаривать пойти за сестрой домой.
Но он никуда не двигался и продолжал звать Вальку, потому, что
«маты казала никУды не йты, а чекаты Вальку, бо вона ёго вбье, якщо цукору не будэ».
Мальчика было жалко, но себя было ещё жальче, потому что от его крика можно было сойти с ума.
Сначала мужики шутили, типа:
-Хлопчик, перестань так орать, а то у тебя пуп развяжется!
Потом один инвалид с костылём заявил, что если этот враг народа не прекратит орать, то он за себя не ручается, и прибьёт и его, и его недоделанную Вальку, потому что таких расстреливать надо.
Потом кто-то исподтишка стал бросать в мальчика камешки, надеясь этим заставить его замолчать, но ничего не помогало:
-Валька, курва, иды сюды за сахарём! - кричал беспрерывно мальчик, добавив во фразу обидное слово.
Наконец, открылось окошко и стали отпускать сахар.
Однако длилось это недолго, потому что продавщица заявила, что пока «этот полоумный» не перестанет орать, она отпускать товар не будет, потому что у неё и так мигрень, а ей ещё целый день работать
Кто-то из очереди побежал через дорогу искать Вальку, и, наконец, все увидели маленькую худенькую девочку лет восьми.
Народ, не сговариваясь, расступился и пропустил мальчика и Вальку к окошку без очереди.
Они получили свои два килограмма сахара и счастливые пошли домой.
Счастливы были и люди, оттого, что они пропустили детей без очереди.
Все чувствовали себя добрыми и участливыми.
Правильно говорят, что раньше, при Сталине, люди были добрее.
И стариков уважали.
И детей больше любили.
Осенью, первого сентября 1952 года я пошёл в первый класс.
А 5 марта 1953 года умер лучший друг советских детей товарищ Сталин.
И кончилось наше счастливое детство.
А порядка в стране
не стало.
Яков Капустин 26.11.2025 17:04 Заявить о нарушении
*
Яков Капустин
*
Из записей Марка Неснова)
"Твой отеческий дом,
Он достоин прощального взгляда,
Даже если за взгляд
Обращаешься в столп соляной.
Наталья Кристина Вербицкая
В те славные далекие времена, когда в государстве был порядок, в реках водилась рыба, а народ был счастлив оттого, что жил в самой прекрасной и справедливой стране, солнце светило ярче, воздух был чище, а сон был крепче.
Особенно детский.
Но моя мама мало думала о таких высоких материях, а потому бесцеремонно растолкала меня в четыре часа утра, сказав при этом, что сегодня должны в магазине « У Когана» «выбросить» сахар, и папа уже занял очередь.
Так называли магазин по фамилии заведующего.
Чтобы папа мог уйти на работу, я должен был его сменить и ждать, когда откроется окно для отпуска сахара по килограмму в одни руки.
Мы с мамой представляли собой две руки, а, значит, могли купить целых два килограмма сахара, что было событием невероятным и значительным.
Папа поставил меня вместо себя, предупредив добрую половину большой очереди, что я его сын, а ещё придёт жена, и ушёл на работу.
Мне ничего не оставалось, как тупо стоять и ждать восьми часов, когда, как обещало «сарафанное радио» откроется заветное окошко.
За время моего стояния я наслушался от бывших там мужиков такого, что семилетним детям слушать совершенно не обязательно, но мало кто из этих невыспавшихся и волнующихся людей думал о такой мелочи.
К чести женщин, следует сказать, что они относились к стоявшей ребятне по- доброму и с сочувствием.
Около половины восьмого к стоящим в очереди людям стали подходить родственники и знакомые, что сразу сделало очередь безразмерной.
Мы с мамой стояли во втором десятке.
Перед нами стоял мальчик лет шести в одних трусах.
У него был рахитичный животик и огромный пуп, размером с теннисный шарик.
Мальчик волновался, ожидая сестру, но она почему-то не шла.
Их двор был на другой стороне улицы метров за 30-40, но побежать за ней мальчик не мог, так как боялся, что его потом назад не пустят.
Он отошёл от очереди метров на пять, постоянно оглядываясь, и начал звать сестру:
-Валька! Иды сюды за сахарём!
-Валька! Иды сюды за сахарём! Маты казала!
Но Валька не шла, и мальчик продолжал кричать одну и ту же фразу без перерыва, но всё отчаянней и истеричней.
Так продолжалось минут двадцать.
У стоявших в очереди людей уже не хватало сил слушать эти истошные крики, поэтому мальчика стали уговаривать пойти за сестрой домой.
Но он никуда не двигался и продолжал звать Вальку, потому, что
«маты казала никУды не йты, а чекаты Вальку, бо вона ёго вбье, якщо цукору не будэ».
Мальчика было жалко, но себя было ещё жальче, потому что от его крика можно было сойти с ума.
Сначала мужики шутили, типа:
-Хлопчик, перестань так орать, а то у тебя пуп развяжется!
Потом один инвалид с костылём заявил, что если этот враг народа не прекратит орать, то он за себя не ручается, и прибьёт и его, и его недоделанную Вальку, потому что таких расстреливать надо.
Потом кто-то исподтишка стал бросать в мальчика камешки, надеясь этим заставить его замолчать, но ничего не помогало:
-Валька, курва, иды сюды за сахарём! - кричал беспрерывно мальчик, добавив во фразу обидное слово.
Наконец, открылось окошко и стали отпускать сахар.
Однако длилось это недолго, потому что продавщица заявила, что пока «этот полоумный» не перестанет орать, она отпускать товар не будет, потому что у неё и так мигрень, а ей ещё целый день работать
Кто-то из очереди побежал через дорогу искать Вальку, и, наконец, все увидели маленькую худенькую девочку лет восьми.
Народ, не сговариваясь, расступился и пропустил мальчика и Вальку к окошку без очереди.
Они получили свои два килограмма сахара и счастливые пошли домой.
Счастливы были и люди, оттого, что они пропустили детей без очереди.
Все чувствовали себя добрыми и участливыми.
Правильно говорят, что раньше, при Сталине, люди были добрее.
И стариков уважали.
И детей больше любили.
Осенью, первого сентября 1952 года я пошёл в первый класс.
А 5 марта 1953 года умер лучший друг советских детей товарищ Сталин.
И кончилось наше счастливое детство.
А порядка в стране
не стало.
Яков Капустин 26.11.2025 17:04 Заявить о нарушении
На это произведение написано 5 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.