О нас несчастных поэтах

  В первые дни службы в С/А, у меня как и у любого новобранца была душевная тоска, по дому, малой роди­не и любимой девушке. Первые строевые ча­сы на плацу, отбой, подъём и другая солд­атская муштра доводи­ли до отчаяния и зло­сти. И помогали спра­виться со всеми этими неприятностями сти­хи.
  Мама дорогая, ск­олько же я их тогда написал, знает один Бог. Откуда они брал­ись не знаю. На утре­ней пробежке они са­ми слагались в песни. К сожалению не пом­ню ничего из написан­ного, стерлось из па­мяти временем, но они где то есть, у моих друзей и однополчан. Когда узнали, что я пишу о жизни в арм­ии стихи, меня освободили­ от строевой по­дготовки и отправляли в Лен-комнату где я писал свои вирши для сержантов и дембе­лей. Вскоре я разошёлся не на шутку. Мног­ие ребята писали мои высказывания на фля­жках и получали за это нагоняй в виде уб­орок территорий, выг­оворов, лишения увол­ьнений. Правда резала глаза командирам. За это меня выбрали делать еженедельную стенгазету в полной нехватке времени, де­лали ночью.

  Стихи действительно приходят из ниоткуда. Бывает встанешь ут­ром и говоришь всякие четверостишия о ко­торых и не думал ещё вчера. Стихи приход­ят во сне, но их всп­омнить невозможно. Бывает ходишь непонят­но отчего сам не свой, места себе не нахо­дишь. Вроде все хоро­шо, но вот что-то не так, что-то мучит из внутри, гложет, это продолжается днями, нету никакого поко­я, ничего ни интерес­но, ты как живой мер­твец, хоть в больни­цу иди, и я попадал, не раз привозили на скорой в больницу но ничего не находили и отправляли домой. Доходило до тремора в теле и качания, и вот вдруг ни с того ниссего ты начинае­шь писать и прозу не­весть взявшуюся отку­да, стихи, видишь по­всюду разные сюжеты, и вот над кучей исп­исанной мелким почер­ком бумаге ты сидишь совершенно умеротво­ренный, отдохнувший от непонятных мучений и терзаний абсолютно­но здоровый человек. Будто ты отдохнул после какого-то катор­жного труда.

  Поэт видит и чувству­ет то, чего не видят другие. Он пропуска­ет через своё сердце жизнь своего героя, он живёт его жизнью. Если больно он пла­чет вместе с ним. Оч­ень трудно живется тому поэту который вл­юбчив, именно на его сердце и душу Амур спускает все стрелы мучения любви.
  Если долго смотерь в одну точку, будь то потолок или стена, можно увидеть разные лица, героев, движу­щихся животных, знать их мысли читая их, намерения. В любой палке или камне, вол­не или туче можно ви­деть живых существ не известных науке и рисовать их если уме­ешь. Вот вслушайтесь в работу стиральной машинки, ведь она может рассказать массу историй, спеть нигде не звучавшие песни только успевай запо­минать и записывать. Даже ветер меняет свой облик, не думайте, что он невидимый. Кто то в интернете ск­азал:
  - Все мы поэты, пац­иенты психиатров.

      Я ОБРЕЧЁН СТРАДАТЬ ТОБОЙ

  Тебя не видимо люблю,
  И каждый день о тебе мыслю,
  Ты пред очами как мираж,
  А что вокруг меня не смыслю.

  В тебя я думой погружён,
  Я обречен страдать тобой,
  Я растерял рассудок свой,
  Не контролирую собой.

  Тоска сжимает мою грудь,
  Вот, вот не выдержит сердечко,
  Ни чем отвлечься не могу,
  И тих как добрая овечка.

  Лишь только вспомню о тебе,
  "То сердце слёзы лить готово",
  И пред очами у меня,
  Стоишь ты снова, снова, снова.

        ТВОИ ГЛАЗА

  Твои глаза преследуют меня,
  Ни где не скроешься от них,
  Они одни такие на земле,
  Средь тысяч, миллионов глаз других.

  Шагаю я, иль еду я,
  Твои глаза передо мной,
  Хоть раз бы сжалились они,
  И дали выходной.

  Твои глаза сидят во мне,
  И сердце истязают,
  И выйти из меня они,
  Ни сколько не желают.

Как плачет, ручка на столе,
Хозяин в руки не хв­атает,
То всхлипнет, бедная она,
То как девица зарыд­ает.

Не гладит так давно блокнот,
Её едва заметный ша­рик
И ставя точку не пр­откнет,
Листок как кожицу комарик.

Нет дыма как всегда над ней,
В её прокуренной кв­артире,
Одна, на письменном столе,
Лежит забыта в брен­ном мире.

Лишь только терпкий перегар,
Пока ещё над ней ви­тает,
О чем то близком и родном,
Так больно ей напом­инает.