В. Ливанов. Рассказы и отрывки

Василий Ливанов. Рассказы и отрывки

Содержание

За компанию
Юмор Бориса Ливанова. Осколки киномолвы (отрывки)
<Бременским музыкантам> - быть!
Встреча с Раневской
------------------------------


Василий Ливанов
За компанию

Бывший олимпийский чемпион по вольной борьбе, а теперь заслуженный
тренер подрастающего поколения Николай Николаевич Акимов прогуливался
по платформе вдоль спального вагона, дымя крепкой сигаретой.

Когда до отправления поезда оставалось минуты две, Николай Николаевич
бросил окурок в темную щель между краем платформы и зеленым боком
вагона и, протиснувшись мимо проводницы, уже снявшей чехол с желтого
флажка, прошел в свое купе.

Никаких признаков дорожного попутчика в купе не было.

<Видно, поеду в одиночестве, - подумал Акимов, - повезло, никто рядом
храпеть не будет>.

Вагон дернулся, и за окном поплыли вокзальные огни. И тут дверь купе с
лязгом отъехала в сторону, и вот он, попутчик, тяжело дыша, устраивает
на свободное место туго набитую спортивную сумку с надписью <Пума> под
черным силуэтом застывшего в прыжке хищника.

- Вот повезло! - отдуваясь, воскликнул попутчик. - Вы - сосед, что
надо. А то, бывает, один едешь, или какая-нибудь дамочка капризная
попадется.

Познакомились. Попутчик представился Фомой Фомичом.

- Сумка у вас знатная, - заметил Акимов. - Вы - спортсмен?

- Можно и так сказать, - отозвался новый дорожный знакомый,
расстегивая молнию на своей сумке. - Мастер спирта.

Николай Николаевич подумал было, что попутчик оговорился, но тут же на
столике возник золотой столбик коньячной бутылки, извлеченной из сумки
Фомой Фомичом.

- Сейчас стаканчики организую, - объявил Фома Фомич.

- Я бы... мне бы лучше чайку, - невпопад отозвался Николай Николаевич.

- Будет и чаек. Коньяк с чаем - это же классика!

И Фома Фомич выскользнул из купе. Вскоре он вернулся и поставил на
столик два пустых стакана. За ним проводница внесла чай еще в двух
стаканах с подстаканниками.

Фома Фомич мгновенно открыл бутылку и набулькал по полстакана коньяку.

- Видали? - радостно спросил Фома Фомич. - Глаз - алмаз. Уровень как в
аптеке.

- Я не пью, - сказал Николай Николаевич.

- Не пьете? - Фома Фомич несказанно удивился. - Это вы бросьте, не
пьют только лошади на Большом театре. Ну, по первой!

Фома Фомич одним глотком осушил свой стакан и несколько раз подул,
оттопырив губы, прямо в лицо Николая Николаевича. После чего заметил
сдавленным голосом:

- Коньячок - высший сорт.

- Я не буду, - сказал Николай Николаевич. - Не могу я, извините.

- Брезгуете? - Фома Фомич снова налил себе <как в аптеке>. - Не
опасайтесь, стаканы чистые, проводница при мне сполоснула. И потом -
коньяк - это же дезинфекция от всех болезней.

- Да не в болезни дело. Просто я не пью, понимаете? Вообще не пью.

Фома Фомич некоторое время рассматривал Акимова, сощурившись.
А насмотревшись, заговорил, внезапно перейдя на <ты>.

- Эх, Колька! До чего же себя человек довести должен, чтобы нельзя
было бутылку распить. Понимаю, ты - алкаш закодированный. Видал я
таких. Но ты здоровый мужик, здоровенный. Раскодируйся и скажи себе:
150 грамм на раз - и все! Воля у тебя есть?

- Ничего я не алкаш! И не этот... не закодированный никакой. И воля
тут ни при чем. Просто я не пью. Не люблю.

- Стыдишься, Коля? Мучаешься?

Николай Николаевич схватил свой стакан с коньяком и сделал большой
глоток.

- Видали? Могу я выпить, могу! Но не хочу. Не нравится мне это. И все!

Николай Николаевич одним глотком выпил свой остывший чай, быстро
разделся и лег, натянув на голову одеяло. Коньяк с чаем подействовал,
как снотворное, и Акимов скоро заснул.

Ему приснилась его последняя схватка, когда он стоял на <мосту>,
упершись головой в ковер, а французский борец всей тяжестью навалился
на него, пытаясь дожать на чистый выигрыш. Дыхания не хватало, Николай
Николаевич захрипел от напряжения и проснулся.

В полутьме он не сразу сообразил, что это Фома Фомич навалился на него
и тянет с головы одеяло.

- Коля, прости, Коля, - бормотал неугомонный попутчик заплетающимся
языком. - Я понял, прости. Тебе нельзя пить... Ты на спецзадании,
секретная служба, прости, друг...

Николай Николаевич спихнул с себя Фому Фомича, и тот вдруг запел,
совершенно поперек мелодии:

- Не думай о секундах свысока.

Акимов нахлобучил на голову подушку и вскоре перестал слышать Фому
Фомича.

Когда Николай Николаевич проснулся, в окне вагона бежали ряды березок
и ярко светило солнце.

Фома Фомич, открыв рот, спал одетый поверх одеяла, даже ботинки не
снял. Коньячная бутылка на столике была пуста.

Одевшись и прихватив полотенце, Николай Николаевич проследовал в
туалет, а заодно попросил проводницу прибрать в купе и принести ему
чаю.

- Курить - в тамбуре? - спросил Акимов.

- Да уж покурите в купе, только аккуратно, - разрешила проводница. -
Все равно через полчасика прибываем.

Когда Николай Николаевич вернулся в купе, на столике было чисто
убрано, и в подстаканниках дымились два стакана горячего чая.

Покончив с чаем, Акимов достал сигареты и с удовольствием закурил. Тут
и Фома Фомич проснулся и со стоном сел на кровати.

- Привет, - поздоровался с ним Николай Николаевич.

- Бртрет, - отозвался на незнакомом наречии Фома Фомич и провел языком
по засохшим своим губам.

- Ну, чайку, - предложил Николай Николаевич, - и закурим.

- Я не курю, - отозвался Фома Фомич.

Глаза Акимова загорелись тем самым восторгом, каким они загорались,
когда он, мастер спорта, стоял на верхней ступеньке пьедестала и
смотрел, как под потолок спортзала поднимается знамя его страны.

- Совсем не куришь, Фомка? - спросил Николай Николаевич, тоже перейдя
на <ты>.

- Совсем не курю. Не хочу.

- Брезгуешь? А за компанию?

- И за компанию не хочу.

- Чахоточный?

- Нет, что вы, я просто.

- Обижаешь. Одна не повредит. Сигаретки - высший сорт.

- Я не буду, - сказал Фома Фомич, отползая в угол кровати.

- Будешь, Фомка, друг, будешь! - и Николай Николаевич сгреб Фому
Фомича могучей рукой.

- Вы что, Николай Николаевич? - заверещал Фома Фомич.

Но Акимов уже провел классический захват так, что голова Фомы Фомича
стала выглядывать у него из подмышки, а свободной рукой вставил в губы
партнера свою дымящуюся сигарету.

- Тяни в себя. Фомка! Тяни! А теперь дуй, как после коньяка! Еще! Еще
разок!

И купе заволокло дымом, как и полагается при настоящем сражении.

------------------------------


Василий Ливанов
Юмор Бориса Ливанова

 * Оптимизм - это недостаточная осведомленность.

 * Жизнь состоит из подготовки к ней.

 * Перед выпуском спектакля.
 - Все в театре волнуются. Но по-разному. Я потому, что не уверен в
своем успехе, а некоторые товарищи потому, что не уверены в моем
провале.

------------------------------


Василий Ливанов
Осколки киномолвы

 *** александр вертинский утверждал:
 - если человек умер, то это надолго. если дурак - это навсегда.

 *** самое известное изречение сценариста иосифа прута - записного
остроумца:
 - если тебе шестьдесят лет, ты проснулся утром и у тебя ничего не
болит,- значит, ты уже умер.

 *** режиссер александр довженко:
 - кинематографу свойственно преувеличивать. на экране даже муха,
снятая крупно, может угрожать человечеству.
 разросшиеся помещения "мосфильма" довженко охарактеризовал так.
 - всюду долго и никуда не прямо. здесь есть места, где еще не ступала
нога человека.

 *** режиссер александр зархи славился своей рассеянностью. однажды он
пригласил большую компанию кинематографистов к себе на дачу, на ранний
обед.
 гости приехали к назначенному часу и застали хозяина, загоравшего на
террасе голым по пояс, в одних пижамных штанах. повторился сюжет
бессмертной гоголевской "коляски". хозяин вынужден был признаться, что
забыл о приглашении.
 - никакого обеда нет... жены дома нет... - лепетал сконфуженный
зархи, при этом от крайнего смущения и растерянности поминутно
оттягивал на животе резинку пижамных штанов и заглядывал в
образовавшееся отверстие.
 - саша, чего ты туда заглядываешь? - поинтересовался борис ливанов. -
у тебя и там ничего нет?

 *** главный режиссер театра имени маяковского николай охлопков
устроил предновогоднюю премьеру спектакля "гамлет" для творческой
интеллигенции. съехалась, как говорится, вся москва.
 наиболее именитые гости оставляли верхнюю одежду не в гардеробе, а в
кабинете главного администратора. жена писателя кочетова обратила на
себя общее внимание, появившись в роскошной норковой шубе до
щиколоток.
 вешалка в администраторской быстро заполнилась, гости складывали
пальто и шубы на диван, на кресла, завалили даже письменный стол.
 когда спектакль кончился и гости стали разбирать свою одежду,
выяснилось, что норковая шуба исчезла.
 закрыли все выходы из театра, никого не выпускали, вызвали милицию с
поисковой собакой, обследовали в театре каждый закуток.
безрезультатно!
 жена кочетова рыдала в три ручья, ее отпаивали валерианкой.
 на следующее утро сергей михалков позвонил кочетову и спросил:
 - ну, ты п-п-понял, что "гамлет" - это т-т-трагедия?

------------------------------


Василий Ливанов
<Бременским музыкантам> - быть!
 
Мы дружим.
 
Мы - это Юрий Сергеевич Энтин, Геннадий Игоревич Гладков и я. Меня
зовут Василий Борисович.
 
Мы друг друга так длинно по имени-отчеству, конечно, не называем.
Просто: Юра, Гена, Вася.
 
Юра - поэт, Гена - композитор. Юра умеет писать стихи, Гена сочиняет
музыку.
 
А я работаю в кино как актер и режиссер, придумываю сценарии и немного
рисую.
 
Однажды приходят ко мне Юра и Гена и садятся чай пить.
 
Гена очень крепкий чай любит, а Юра нет. Гена пьет чай с вареньем, а
Юра просто так, с сахаром. А я пью кофе.
 
И Юра говорит, что хорошо бы придумать всем вместе веселый музыкальный
мультфильм, обязательно со стихами. А Гена говорит, что если в фильме
будут стихи, то их надо не просто читать вслух, а обязательно петь. А
я говорю, что было бы здорово, если бы фильм получился о дружбе. И еще
чтобы герои наши были бы хорошо знакомы с самого начала и детям и
взрослым. Ведь взрослые, даже самые серьезные и строгие, тоже когда-то
были детьми.
 
А какие у всех нас в детстве бывают общие знакомые? Ну конечно, герои
сказок!
 
Но ведь наши герои должны не только дружить между собой, но уметь
петь, а может быть, даже танцевать. И лучше, чтобы они переживали
всякие приключения.
 
А значит, им надо путешествовать. Ведь когда сидишь дома или вообще на
одном месте, никаких приключений не случается.
 
И хочется, чтобы героями фильма были не только люди, но и животные. В
сказках, а тем более в мультипликации любое животное может заговорить
человеческим голосом - хоть слон, хоть лягушка. И даже запеть.
 
Но главные герои все-таки должны быть людьми. Потому что фильм,
который нам хочется сочинить, будет не только о дружбе, но и о любви.
В сказках всегда так бывает: где дружба, там обязательно и любовь.
Ведь дружба и любовь неразлучны.
 
А еще хочется, чтобы веселые наши герои из всех приключений
обязательно выходили победителями: дружба и любовь помогут им
преодолеть все преграды.
 
Значит, путешествуют по свету веселые друзья-музыканты, всем нам
хорошо знакомые с детства...
 
- Бременские музыканты! - в один голос воскликнули Гена, Юра и я.
 
Что такое веселый фильм? С начала и до конца все весело и весело? Но
если все время будет одинаково весело - это все равно что все время
только и делать, что отдыхать, отдыхать, отдыхать... после такого
отдыха, пожалуй, даже устанешь в конце концов, или просто надоест.
 
А не лучше ли так: чтобы было весело-превесело, потом чуточку грустно,
а после опять очень весело? Тогда веселье после грусти обязательно
покажется еще веселее. Как отдых после трудов кажется еще приятнее,
отдохновеннее.
 
Мы начали вспоминать сказку братьев Гримм, а что не смогли вспомнить -
сами додумывали. Так рождался сценарий будущего фильма.
 
Любой фильм, каким бы он ни был - веселым или грустным, длинным или
коротким, хорошим или плохим, - всегда начинается со сценария.
 
Сценаристы должны отчетливо представить себе героев фильма, их
внешность и характеры, ситуации и обстановку, в которой действуют эти
герои.
 
Авторы сценария силой своей фантазии стараются как бы увидеть весь
фильм кадр за кадром.
 
Вот, например, один из наших персонажей - Осел.
 
Кажется, что здесь особенно трудного? Осел - животное всем известное.
 
Как выглядит обыкновенный осел? Он симпатичный и длинноухий, и только.
Ничего смешного в нем нет. И на артиста он не похож. Даже на самого
упрямого. Такой осел кроме <иа-иа> вряд ли сможет что-нибудь
произнести.
 
А ведь нашему Ослу предстоит петь. Он необыкновенный сказочный Осел -
артист, да к тому же еще бродячий.
 
И мы представляем себе нашего Осла с длинной косматой гривой и челкой -
стричься ему некогда, он все время в дороге. Грива его на солнце
выгорела и стала совсем светлой - желтой, а чтобы голову ему не
припекало солнце в долгом пути, он носит легкую кепку с козырьком,
вроде велосипедиста. Ведь он, как велосипедист, привык крутить колеса
по дорогам.
 
Такой осел запеть может запросто, и вообще от него всего можно
ожидать.
 
Или Собака: у нас она будет синей шерсти.
 
Да разве бывают синие собаки?
 
А разве бывает, чтобы собака пела песни, да еще и на гитаре сама себе
подыгрывала? Но в сказках все бывает!
 
А Кот, который умеет показывать фокусы?
 
Или Петух - барабанщик?
 
Так можно рассказать о всех персонажах. Ведь каждый персонаж имеет
свой характер и выразительную внешность.
 
Герои сценария вступают между собой во взаимоотношения, в соответствии
с характером каждого, и действуют с определенной целью.
 
Так развивается сюжет.
 
Компания бродячих музыкантов устраивает представление во дворе
королевского замка. Это представление приходит посмотреть юная
Принцесса.
 
Наш Трубадур влюбляется в Принцессу с первого взгляда. С юношами такое
часто случается, особенно если встретилась принцесса.
 
И принцесса влюбляется в юного Трубадура. Это тоже в характере
принцесс, особенно если перед ними симпатичный молодой артист. А наш
юноша настоящий артист - веселый и отважный.
 
Благодаря счастливой случайности юноше удается даже поцеловать
Принцессу. Это замечает глупый король. Королю совсем не нравится, что
его дочери приглянулся бродячий артист. Вот если бы странствующий
рыцарь - тогда куда ни шло, а то простой человек из народа.
 
Король приказывает вышвырнуть юношу и его друзей вон из дворца. Этот
поступок вполне в характере глупого короля.
 
Встреча с разбойниками в лесу наводит юношу на счастливую мысль...
 
Придумывая сценарий, мы очень сдружились со своими героями. Все время
следили, чтобы в любой ситуации они оставались артистами: выгоняют ли
они разбойников из лесной избушки, пугают ли глупого короля - всегда
они действуют с помощью своего артистического искусства. То как
фокусники, то как музыканты, то как танцоры.
 
Они всегда верны своему призванию.
 
Нам даже кажется, что Принцесса без колебаний оставила королевский
замок не только потому, что полюбила юного Трубадура, но и потому, что
поняла, что без своих друзей-артистов, без путешествий по дорогам, без
веселых представлений перед народом юноша будет несчастен даже в
роскошных королевских покоях.
 
И поэтому Принцесса честно поет вместе с друзьями:
 
Мы свое призванье не забудем,
Смех и радость мы приносим людям.
Нам дворцов заманчивые своды
Не заменят никогда свободы!
 
Мы встречались каждый день и работали так: я записывал сценарий, Юра
трудился над стихами, а Гена сочинял к ним музыку.
 
Когда сценарий был уже почти готов, нам по телефону позвонил артист
Олег Андреевич Анофриев.
 
Мы зовем его просто Олег. И не только мы - все его так зовут.
 
Артистов вообще редко зовут по имени-отчеству, а только по имени. И
никто никогда не поинтересовался, нравится ли им это или нет.
 
Так вот, позвонил наш друг Олег, чтобы посоветоваться, какой бритвой
лучше бриться: <Харьковом> или <Спутником>?
 
А мы вместо совета прямо по телефону пропели ему готовые песни из
нашего сценария. Юра пел, Гена аккомпанировал, а я трубку держал.
 
Должен вам сказать, что Олег Анофриев никаких песен равнодушно слышать
не может. Если песня ему не нравится, он начинает ужасно браниться, а
потом ночью никак не может заснуть. А если нравится, он такую песню
сразу же запоминает и начинает ее исполнять по радио, по телевидению,
в концертах и просто везде. Даже на улице. Но на улице тихонько поет,
вполголоса.
 
Поэтому мы вначале волновались, что он после наших песен всю ночь
спать не будет.
 
Но оказалось, что песни Олегу Анофриеву очень понравились. Так
понравились, что он захотел петь за всех героев сразу: за Трубадура,
за Кота, за Пса, за Петуха, за всех разбойников и за их Атаманшу.
 
Даже хотел спеть за Принцессу, но потом сдержался. Поэтому в фильме за
Принцессу поет певица Эльмира Жерздева.
 
Когда сценарий был закончен, Юра положил его в свой портфель, где он
хранил готовые произведения. А замыслы будущих произведений Юра носит
в голове и всем их постоянно рассказывает, чтобы, если он что-нибудь
забудет, ему могли бы со стороны напомнить.
 
Вот так со сценарием в портфеле мы отправились на нашу любимую
киностудию <Союзмультфильм>. Там собрался большой художественный
совет: строгие редакторы, опытные режиссеры, маститые писатели и
талантливые художники и композиторы.
 
Обсудили, прослушали песни и постановили - <Бременским музыкантам> -
быть!
 
И мы приступили к созданию фильма.
 
А о том, как делается мультипликационный фильм, я вам расскажу в
другой раз.

------------------------------


Василий Ливанов
Встреча с Раневской

После успеха мультфильма <Малыш и Карлсон> на киностудии
<Союзмультфильм> решили делать продолжение - <Карлсон вернулся>.

Режиссер Боря Степанцев почему-то вбил себе в голову, что персонаж
домоправительницы фрекен Бокк должен говорить только голосом Фаины
Георгиевны Раневской. Даже настоял, чтобы художник Юра Бутырин
изобразил домоправительницу максимально похожей на знаменитую актрису.

Но одно дело захотеть, а совсем другое - заполучить согласие Раневской
на работу в мультфильме, особенно когда выяснилось, что актриса
никогда в такого рода творчестве участия не принимала.

Теперь успех зависел только от <переговорщицы>! Эта нелегкая задача
выпала на редактора фильма Раечку Фричинскую. Оказалось, что Фаина
Георгиевна <Малыша и Карлсона> уже видела на телеэкране и особенно
отметила мою актерскую работу. Дальше Раечка пустила в ход свое
очарование, и в результате было назначено совершенно конкретное время
озвучания, а именно <Завтра, в два часа дня>.

Это <завтра> застало режиссера Бориса Степанцева врасплох. Боря вышел
в режиссеры из художников совершенно самостоятельно, режиссерские
навыки постигал опытным путем, а работу с актерами строил на полном
взаимном доверии.

Но тут - Раневская! Нельзя же ей сказать: <Ты, мол, давай, а я по ходу
дела скажу, что мне понравилось, а что не понравилось>.

Боря впал в панику. Он бросился в театральную библиотеку, записался на
абонемент и набрал домой книг, о которых раньше знал только
понаслышке: <Работа актера над собой> К.С. Станиславского,
<В.И. Немирович-Данченко на репетиции>, <Театр Вс. Мейерхольда>
и черт знает что еще. Всю ночь, не смыкая глаз и поддерживая себя
крепчайшим кофе, Боря штудировал труды патриархов и корифеев
театральной режиссуры, выписывая на бумажку наиболее поразившие его
профессиональные откровения, и продолжал делать это и утром, пока не
наступило время ехать на студию. В общем, Боря оказался в положении
закоренелого двоечника, который сидит за учебниками в последнюю ночь
перед государственным экзаменом и молит Бога о том, чтобы вытащить
самый легкий билет.

Но билет-то был всего один и совсем не легкий - Раневская.

И вот пробил назначенный час, и в просторное помещение тонателье
вплыла, покачиваясь, монументальная фигура прославленной актрисы.
Раечка, пользуясь телефонным знакомством, представила собравшихся.
Собственно, собравшихся было двое: я и Боря Степанцев - режиссер. Да
еще звукооператор, отгороженный толстым витринным стеклом, через
которое было видно, что он вежливо привстал со стула.

Когда звуконепроницаемая дверь тонателье за Раечкой закрылась, Фаина
Георгиевна величественно наклонила голову в сторону режиссера
(Степанцев был невысокого роста) и протяжно произнесла:

- Нууу...

И тут Боря ударил фонтаном. Кто видел, как запускают фонтан в действие
после долгого зимнего перерыва, когда вода со свистом ударяет ржавой
струёй на немыслимую высоту, тот сможет оценить сравнение. Все
сведенья, которыми Боря набивал свою переутомленную голову всю ночь и
большую часть утра, теперь вырвались на свободу, немыслимо
перепутавшись в еще никем не слыханную теорию работы с актером. Боря
от природы слегка закашивал одним глазом, а тут зрачки его совершенно
разъехались по обе стороны лица, и было заметно, что Раневская
пытается поймать его взгляд, но ей это никак не удается.

- Ну, вот что, - вдруг произнесла Фаина Георгиевна, когда фонтан
несколько иссяк, - мне карманный Немирович-Данченко не нужен! Идите
вот туда, - ее палец указал в сторону звукооператорской рубки, -
и смотрите на нас из этого аквариума. А мы с Василием Борисовичем
начнем работать.

Режиссер Степанцев безропотно отправился в <аквариум>, и я видел через
стекло, как он достал из кармана какую-то бумажку, украдкой заглянул в
нее и быстро сунул обратно в карман. Понял, что шпаргалка не поможет.

Партнерский контакт между нами с Фаиной Георгиевной установился
мгновенно.

- Это вы сами придумали <день варенья>? Я сразу поняла - импровизация.
Шалунишка...

Через некоторое время режиссер пришел в себя и стал выкрикивать в
микрофон: <Прекрасно!> или <Замечательно!>. Наверное, искал способы
профессионально реабилитироваться.

Когда дошли до единственной реплики фрекен Бокк о возможном приезде к
ней телевидения, Фаина Георгиевна призналась, что на работников
телевидения за что-то сердита и хотела бы их немного <уесть>.
Придумали так:

Раневская: Сейчас ко мне должны приехать телевизионные деятели
искусств. Что же я им буду показывать?

Я: А я? А меня? Ведь я красивый, в меру упитанный мужчина, в полном
расцвете сил!

Раневская: Но на телевидении этого добра хватает!

Я: Но я же еще и талантливый!

Озвучание закончили довольные друг другом. Режиссер Степанцев вынырнул
из своего <аквариума> и попросил Раневскую завершить роль словами
<Милый... милый>.

- Это еще зачем? - строго вопросила Фаина Георгиевна. - Я же это уже
говорила, давно и в другом фильме. Не буду! - И потребовала у Бори
Степанцева принести ей лист бумаги, на котором написала:

<Милому Василию Борисовичу от его партнерши, с большой искренней
симпатией и с ожиданием новой встречи!

Ф. Раневская
весна 70 года>

В финале мультфильма Фаина Георгиевна все-таки говорит: <Милый...
милый...>

Эти слова после долгих уговоров талантливо сымитировала <под
Раневскую> редактор Раечка Фричинская. Говорили, что Фаина Георгиевна,
посмотрев мультфильм, подделки <не заметила>. Думаю, ей стало жаль,
что так сурово обошлась с режиссером.

------------------------------