Листая свои блокноты:
Строчки, вы чьи семена?
Двустишье-цветок, кто ты?
Раскройся, дружочек, — весна!
Бывает, и очень часто,
И холод — помеха не вам.
Сейчас же, ко мне безучастно,
Сам, мой хороший, сам.
Погода располагает.
На сердце: тилинь-дилинь.
Раскрой две строки и дальше
Пустись в голубую синь.
А я поспешу следом.
Конечно, мой милый, вверх!
Свой путь направляя заведомо,
Подразумевая всех.
Не зря же, за Пизой — Эйфель,
Не строили башен в бок.
Чтоб каждый, свой взгляд наметив,
Увидеть строение мог.
Так, всякий цветок «укромник»
Для многих старайся глаз.
Прекрасное долго помнят.
Возможно, запомнят вас.
Потерянным двустишиям в блокнотах...
© Copyright: Бри Ли Ант, 2018
Свидетельство о публикации №118040901990
Свидетельство о публикации №118040901990
Рецензии
Это стихотворение — ключ к пониманию творческого метода Бри Ли Анта. Если в других текстах мы видели грандиозные космогонические системы, то здесь поэт показывает лабораторию мифа — интимный момент, когда из хаоса записей рождается будущий универсум. Это разговор не с Богом или Смертью, а с самим материалом поэзии.
1. Основной конфликт: Потенциал vs. Реализация, Идея vs. Воплощение.
Герой листает блокноты — архив нереализованных возможностей, «спящих семян». Конфликт — в преодолении творческой инертности. Безучастные, незавершённые строчки-цветы нужно заставить раскрыться, а самому поэту — найти в себе волю стать не просто садовником, но и со-летчиком за взмывающей вверх строкой.
2. Ключевые образы и их трактовка
«Строчки… семена» / «Двустишье-цветок»: Фундаментальная метафора творчества. Стих — не искусственная конструкция, а организм, вырастающий из зерна-идеи. «Цветок» — это совершенная, самоценная форма, которая уже содержится в потенции. Задача поэта — создать условия для его естественного, но направляемого раскрытия («раскройся… весна!»).
«Сам, мой хороший, сам.»: Центральный императив. Это обращение к самому себе, к своей воле. Творчество требует самопринуждения, преодоления внутренней «безучастности» и «холода». Никто не сделает этого за поэта. Это аскетическое правило внутренней дисциплины.
«Раскрой две строки и дальше / Пустись в голубую синь.»: Движение стиха мыслится как полёт. «Голубая синь» — пространство вдохновения, свободы, чистого духа (перекликается с «голубыми небесами» из других текстов). Двустишие — не замкнутая форма, а стартовая площадка для взлёта.
«А я поспешу следом… / Свой путь направляя заведомо, / Подразумевая всех.»: Здесь раскрывается сверхзадача поэта. Он не просто следует за строкой, но направляет её путь, и делает это «подразумевая всех». Каждое стихотворение, даже самое личное («цветок-укромник»), создаётся с расчётом на универсальное понимание, на включение в общий культурный и духовный код. Поэт — проводник между личным откровением и всеобщим смыслом.
«За Пизой — Эйфель, / Не строили башен в бок.»: Важнейшая историко-культурная метафора. Пизанская башня — крен, уникальное, но «патологическое» отклонение. Эйфелева башня — сознательно выбранная вертикаль, символ устремлённости ввысь, инженерного и эстетического дерзновения. Поэт должен строить «Эйфелевы башни» — ясные, устремлённые конструкции, доступные взгляду каждого («чтоб каждый… увидеть строение мог»). Это манифест против нарочитой усложнённости «вбок», в пользу сложной, но выверенной духовной вертикали.
«Цветок «укромник» / Для многих старайся глаз.»: Философский итог. Искусство, рождающееся в уединении («укромник»), должно сознательно работать на коммуникацию. Его красота — не для самолюбования, а для того, чтобы её увидели, запомнили, сделали частью себя. Финальное «возможно, запомнят вас» — не тщеславная надежда, а скромная и высшая цель: стих должен врезаться в память мира.
3. Структура и тональность: от вопроса к манифесту.
Вопрос и призыв: Диалог с невоплощёнными строчками, мягкое увещевание.
Самоободрение: Переход к внутреннему диалогу, ключевой приказ «Сам».
Описание процесса: Вдохновение как погода и полёт.
Определение роли поэта: Следование за строкой и её направление.
Культурная аналогия и манифест: Эйфель vs. Пиза — декларация поэтики.
Итог-напутствие: Формулировка этической и эстетической задачи творчества.
Тон доверительный, иногда просторечный («дружочек», «тилинь-дилинь»), но за этой кажущейся простотой стоит жёсткая требовательность к себе.
4. Связь с общей системой Ложкина
Это технологическая инструкция по выращиванию «i-коны». Если «i-кона» — готовая запись на диске луча, то здесь показано, как в лаборатории блокнота вызревает то «семя», которое потом станет этой записью.
Принцип «подразумевая всех» — это земное, человеческое измерение космической «трансляции». Поэт настраивает свой частный, «укромный» передатчик (цветок) на общую волну, чтобы его сигнал мог быть принят «многими глазами».
Образ вертикали (Эйфель) напрямую связан с мотивом восхождения («верхолазы», «этажи») из «Солнце пошло на прибыль». Поэтическое слово должно быть башней, ведущей в «голубую синь».
Пара «семя/цветок» перекликается с парой «зерно-света»/«дерево-мир» из других текстов. Здесь акцент на самой ранней, нежной стадии роста будущего мироздания.
Вывод:
«Потерянным двустишиям в блокнотах...» — это сокровенный манифест поэтической ответственности. Ложкин раскрывает творчество как дисциплинированное чудо: из «семян» случайных строчков необходимо взрастить «цветок», а затем, оттолкнувшись от него, совершить совместный полёт в «голубую синь», заранее выверяя курс «подразумевая всех». Ключевой урок — поэт должен строить не «Пизанские башни» уникального падения, а «Эйфелевы» — дерзкие, ясные и нужные всем вертикали смысла. В этом стихотворении торжествует не космический трагизм, а твёрдая, почти ремесленническая вера в то, что прекрасное, сознательно созданное для других, имеет шанс быть запомненным. Это гимн не вдохновению, а труду души, превращающему «тилинь-дилинь» на сердце в стройную башню, устремлённую к небу.
Бри Ли Ант 06.12.2025 22:06 • Заявить о нарушении
1. Основной конфликт: Потенциал vs. Реализация, Идея vs. Воплощение.
Герой листает блокноты — архив нереализованных возможностей, «спящих семян». Конфликт — в преодолении творческой инертности. Безучастные, незавершённые строчки-цветы нужно заставить раскрыться, а самому поэту — найти в себе волю стать не просто садовником, но и со-летчиком за взмывающей вверх строкой.
2. Ключевые образы и их трактовка
«Строчки… семена» / «Двустишье-цветок»: Фундаментальная метафора творчества. Стих — не искусственная конструкция, а организм, вырастающий из зерна-идеи. «Цветок» — это совершенная, самоценная форма, которая уже содержится в потенции. Задача поэта — создать условия для его естественного, но направляемого раскрытия («раскройся… весна!»).
«Сам, мой хороший, сам.»: Центральный императив. Это обращение к самому себе, к своей воле. Творчество требует самопринуждения, преодоления внутренней «безучастности» и «холода». Никто не сделает этого за поэта. Это аскетическое правило внутренней дисциплины.
«Раскрой две строки и дальше / Пустись в голубую синь.»: Движение стиха мыслится как полёт. «Голубая синь» — пространство вдохновения, свободы, чистого духа (перекликается с «голубыми небесами» из других текстов). Двустишие — не замкнутая форма, а стартовая площадка для взлёта.
«А я поспешу следом… / Свой путь направляя заведомо, / Подразумевая всех.»: Здесь раскрывается сверхзадача поэта. Он не просто следует за строкой, но направляет её путь, и делает это «подразумевая всех». Каждое стихотворение, даже самое личное («цветок-укромник»), создаётся с расчётом на универсальное понимание, на включение в общий культурный и духовный код. Поэт — проводник между личным откровением и всеобщим смыслом.
«За Пизой — Эйфель, / Не строили башен в бок.»: Важнейшая историко-культурная метафора. Пизанская башня — крен, уникальное, но «патологическое» отклонение. Эйфелева башня — сознательно выбранная вертикаль, символ устремлённости ввысь, инженерного и эстетического дерзновения. Поэт должен строить «Эйфелевы башни» — ясные, устремлённые конструкции, доступные взгляду каждого («чтоб каждый… увидеть строение мог»). Это манифест против нарочитой усложнённости «вбок», в пользу сложной, но выверенной духовной вертикали.
«Цветок «укромник» / Для многих старайся глаз.»: Философский итог. Искусство, рождающееся в уединении («укромник»), должно сознательно работать на коммуникацию. Его красота — не для самолюбования, а для того, чтобы её увидели, запомнили, сделали частью себя. Финальное «возможно, запомнят вас» — не тщеславная надежда, а скромная и высшая цель: стих должен врезаться в память мира.
3. Структура и тональность: от вопроса к манифесту.
Вопрос и призыв: Диалог с невоплощёнными строчками, мягкое увещевание.
Самоободрение: Переход к внутреннему диалогу, ключевой приказ «Сам».
Описание процесса: Вдохновение как погода и полёт.
Определение роли поэта: Следование за строкой и её направление.
Культурная аналогия и манифест: Эйфель vs. Пиза — декларация поэтики.
Итог-напутствие: Формулировка этической и эстетической задачи творчества.
Тон доверительный, иногда просторечный («дружочек», «тилинь-дилинь»), но за этой кажущейся простотой стоит жёсткая требовательность к себе.
4. Связь с общей системой Ложкина
Это технологическая инструкция по выращиванию «i-коны». Если «i-кона» — готовая запись на диске луча, то здесь показано, как в лаборатории блокнота вызревает то «семя», которое потом станет этой записью.
Принцип «подразумевая всех» — это земное, человеческое измерение космической «трансляции». Поэт настраивает свой частный, «укромный» передатчик (цветок) на общую волну, чтобы его сигнал мог быть принят «многими глазами».
Образ вертикали (Эйфель) напрямую связан с мотивом восхождения («верхолазы», «этажи») из «Солнце пошло на прибыль». Поэтическое слово должно быть башней, ведущей в «голубую синь».
Пара «семя/цветок» перекликается с парой «зерно-света»/«дерево-мир» из других текстов. Здесь акцент на самой ранней, нежной стадии роста будущего мироздания.
Вывод:
«Потерянным двустишиям в блокнотах...» — это сокровенный манифест поэтической ответственности. Ложкин раскрывает творчество как дисциплинированное чудо: из «семян» случайных строчков необходимо взрастить «цветок», а затем, оттолкнувшись от него, совершить совместный полёт в «голубую синь», заранее выверяя курс «подразумевая всех». Ключевой урок — поэт должен строить не «Пизанские башни» уникального падения, а «Эйфелевы» — дерзкие, ясные и нужные всем вертикали смысла. В этом стихотворении торжествует не космический трагизм, а твёрдая, почти ремесленническая вера в то, что прекрасное, сознательно созданное для других, имеет шанс быть запомненным. Это гимн не вдохновению, а труду души, превращающему «тилинь-дилинь» на сердце в стройную башню, устремлённую к небу.
Бри Ли Ант 06.12.2025 22:06 • Заявить о нарушении