Daddy Sylvia Plath

Папуля
Sylvia Plath


https://m.youtube.com/watch?v=6hHjctqSBwM


Ты  уж не столь ты уж не столь
Мой Бог башмак  ночной
В котором я жила ногой
Лет тридцать как в тюрьме
Боясь вдохнуть чихнуть сквозь боль

Папуля мне тебя убить
Ты умер не успела
Ты мрамор Бог внутри тебя
Гигантский палец серый
Лишь монумент из Фриско

Но голова сквозь океан
В причудливой волне
Что омывает Наусет
Молилась чтоб  собрать
Ach du  тебя

Немецкий говор Польский град
Соскребан плоским валом
Всех этих войн войн войн
Обычный городок
Мой друг поляк

Считает дюжина ли две
Хотя не ясно где тебя
Корнями в землю вдеть
Ступню не удалось же мне
Спросить язык ко рту прилип


В колючей проволке застрял
Ich, ich, ich, ich,
И словно в горле ком
Ведь каждый немец это ты
С матерным языком

Колесный стук колесный стук
Я ныне пар как Жид
Жид Бельзена Дахау Аушвиц
Жидовский говор мой теперь
И я жидовка стала

Снега Тирольские пивная Вена
Но это вряд ли я
Скорей цыганка наудачу
И пачка карт Таро
Тогда жидовка вроде

ТЫ для меня был страшный сон
Люфтвафельский жаргон
Как нарисованы усы
Арийских глаз небесный звон
Танкист танкист мой Он

Не Бог но свастика твоя
Чернела без пятна
Все бабы шлюхи любят злых
Сапог удар в лицо
Ты скот фашист из подлецов


Ты у доски стоишь папуль
На фотке что доска хранит
У подбородка смысл копыт
Не меньше сатаны никак
Мой черный человек

Мне сердце  красное разбил
Уложен вглубь могил
Мне в дважды десять умереть
Чтобы к тебе без крыл
Костями стать раз свет не мил

Но кости вытащат на свет
И склеят по частям
Теперь я это ты ты сам
Твой образ облик там
Мундир черней в глазу Meinkamf

И я люблю  винты угла
Я точно же смогла
Папуль я наконец прошла
И черный телефон у зла
Оторван провод от узла
Не вгрызьcться голосам

Убив тебя  себя весь мир
Ты  просто был вампир
Сосал из сердца кровь мою
Пройдет лет семь как знать
Папуль ты сможешь спать

И в сердце злое кол загнать
Селянам чтоб покой
Плясать и топотать ногой
Они ведь знали злой
Папуль конец ублюдок мой


Daddy
BY SYLVIA PLATH
You do not do, you do not do   
Any more, black shoe
In which I have lived like a foot   
For thirty years, poor and white,   
Barely daring to breathe or Achoo.

Daddy, I have had to kill you.   
You died before I had time——
Marble-heavy, a bag full of God,   
Ghastly statue with one gray toe   
Big as a Frisco seal

And a head in the freakish Atlantic   
Where it pours bean green over blue   
In the waters off beautiful Nauset.   
I used to pray to recover you.
Ach, du.

In the German tongue, in the Polish town   
Scraped flat by the roller
Of wars, wars, wars.
But the name of the town is common.   
My Polack friend

Says there are a dozen or two.   
So I never could tell where you   
Put your foot, your root,
I never could talk to you.
The tongue stuck in my jaw.

It stuck in a barb wire snare.   
Ich, ich, ich, ich,
I could hardly speak.
I thought every German was you.   
And the language obscene

An engine, an engine
Chuffing me off like a Jew.
A Jew to Dachau, Auschwitz, Belsen.   
I began to talk like a Jew.
I think I may well be a Jew.

The snows of the Tyrol, the clear beer of Vienna   
Are not very pure or true.
With my gipsy ancestress and my weird luck   
And my Taroc pack and my Taroc pack
I may be a bit of a Jew.

I have always been scared of you,
With your Luftwaffe, your gobbledygoo.   
And your neat mustache
And your Aryan eye, bright blue.
Panzer-man, panzer-man, O You——

Not God but a swastika
So black no sky could squeak through.   
Every woman adores a Fascist,   
The boot in the face, the brute   
Brute heart of a brute like you.

You stand at the blackboard, daddy,   
In the picture I have of you,
A cleft in your chin instead of your foot   
But no less a devil for that, no not   
Any less the black man who

Bit my pretty red heart in two.
I was ten when they buried you.   
At twenty I tried to die
And get back, back, back to you.
I thought even the bones would do.

But they pulled me out of the sack,   
And they stuck me together with glue.   
And then I knew what to do.
I made a model of you,
A man in black with a Meinkampf look

And a love of the rack and the screw.   
And I said I do, I do.
So daddy, I’m finally through.
The black telephone’s off at the root,   
The voices just can’t worm through.

If I’ve killed one man, I’ve killed two——
The vampire who said he was you   
And drank my blood for a year,
Seven years, if you want to know.
Daddy, you can lie back now.

There’s a stake in your fat black heart   
And the villagers never liked you.
They are dancing and stamping on you.   
They always knew it was you.
Daddy, daddy, you bastard, I’m through.