Я составляю, как матрешка...

 
Я составляю, как матрёшка,
единство многих возрастов.
Вот я безмысленная крошка,
а вот мальчонка двух годов.

И с каждым годом, раз за разом,
я внешне вроде б всё такой,
не броски измененья глазу,
но содержанием другой.

Уж что-то я соображаю,
хоть понимаю не вполне,
и непослушно возражаю,
когда событье не по мне.

Но с детства вбито в нас терпенье,
и с ним упорно ты растёшь, -
терпи, пока придёт уменье,
а там уже не пропадёшь.

Ребячьи игры, труд и школа,
и дружбы свет в родной глуши.
Лишь мамы знают, как нам скоро
пора является служить.

Хоть с дисциплиной не охальник,
но мой сержант со мной сердит.
Ведь я и сам себе начальник,
аж целый взвод во мне сидит.

Вдруг сам поймёшь, какой ты сложный,
а потому и не слабак.
А ты упрямец невозможный,
что впору вешать всех собак.

Терпи, умея не сдаваться
и оставаться всё ж собой,
и, чтоб ни было, не сломаться
там, где сломается любой.

Нас часто видят по-иному.
Но мы-то с силами уже,
чтоб не позволить мигу злому
оставить трещину в душе.

Ведь неизменна наша память,
вот уж за что я не боюсь.
И изменяюсь я с годами,
но тем же прежним остаюсь.
 
Ты, как в котле себя проваришь,
хоть сто потов с тебя прольёт.
Глядь, изменился так товарищ,
что никого не признаёт.

Но как же в нём его ребята,
наперсники в его судьбе?
Как мог предать он всё, что свято,
как мог он изменить себе?..

Уж если что я в жизни стою,
лишь потому, что их ценю.
Я всех их в ряд один построю,
пред ним колена преклоню.

Шесть с половиною десятков -
вполне солидная стена.
Не сладко было и не гладко,
но и не гадко вместе нам.

Я крепче этою стеною,
им всё умевший доверять.
Надеюсь, им себя со мною
не страшно было потерять.

Стоим стеной - не рожки-ножки,
одной любви, одной крови.
Мы все похожи, как матрёшки,
и вместе нас не раздавить.