Дал слово - держи

Сегодня компьютерные текстовые редакторы, типа Word, оснащены функцией автоматической проверки орфографии, включающей кроме анализа правильности написания слов и расстановки знаков препинания ещё и некоторые стилистические советы. Например, когда я хочу написать выражение «давать плоды» Word сигнализирует мне зелёным подчёркиванием, что я смешиваю два сходных устойчивых словосочетания «приносить плоды» и «давать результаты». Но человек ведь и отличается от машины именно тем, что постоянно что-нибудь путает, и в этом он подобен Богу. Народное отношение к Творцу зафиксировано множеством крылатых фраз: «Пути Господни неисповедимы», «Бог дал – Бог взял», «Как Бог на душу положит», «Бог правду видит, да не скоро скажет» и т.д. и т.п. Мы не знаем, чего ожидать от Бога, но порой удивляемся и сами себе, ведь человек сотворён по его образу и подобию, он тоже творец, а главный продукт его творчества – язык. Мы можем сказать сегодня так, а завтра эдак, не погрешив при этом против главной, коммуникативной, языковой функции. До тех пор, пока мы понимаем друг друга, мы находимся в некоем едином смысловом пространстве, соблюдая определённые правила игры. Иногда шаблоны рвутся, и на осмысление текста требуется времени больше, чем обычно. Но язык тем и интересен, что в своём арсенале держит не только прямые линейки, но и кривые лекала.
Вот известная пословица: «Дал слово – держи». Многие ли задумывались о том, что вообще-то, если мы что-нибудь дали (отдали), то держать уже никак не можем, ведь у нас этого как бы нет. Вот, если, наоборот, мы что-то взяли, тогда – да. Но так не говорят: «Взял слово – держи», интересно, почему?
Мы можем «взять на себя обязательства», «принять обет», но при этом, «дать слово», «дать клятву», «дать обещание», «принести присягу». Или присягу всё же «принимают»? Что-то я уже запутался. Давайте немного разберёмся.
Слова «обязательство», «обязанность» произведены от глагола «обязать» (обязаться), который прямым свои значением имел не что иное как «вязать, связывать» (Подробнее об этом корне можно посмотреть в статье «Пояс многозначности»). Слово «обязательство» древнее, чем «обязанность». Глагол «обязать» в древнерусской письменности XI–XV вв. употреблялся в прямом смысле «обвязать, перевязать, сделать перевязку». Но, наряду с этим он постепенно приобретает и переносные оттенки «внутренней, моральной, духовной связанности».
В русских памятниках конца XIV в. в глаголе «обязоватися» уже есть содержание не только моральной, но и материальной, экономической связанности. В начале XVIII в. «обязательство» ставится в параллель с латинским obligatio (мы и сегодня бываем связаны банковскими кредитами по рукам и ногам, опутаны финансовыми обязательствами).
Когда мы говорим: «я обязуюсь» сделать то-то и то-то», фигура речи понятна и красива. В случае: «это налагает на него определённые обязательства» последние можно представить, как некие «повязки», но фраза: «Я беру на себя обязательства» уже несколько абсурдна. Когда мы глагол заменили отглагольным существительным, структура языка потребовала от нас нового глагола, и мы начали городить огород. «Связан обязательствами» – вроде как тавтология, «взял на себя обязательства» - нелепость, лучше сказать просто: «обязан».
Слова «обещание», «обет» отсылают нас к церковно-славянскому лексикону, где они значили «принесение даров или жертв Богу». Поэтому начально «обещания» и «обеты» «приносили», кстати, как и «клятвы», которые напоминают нам о «заклании», то есть той же «божественной жертве». Со временем эти ритуалы стали аллегорией, монахи уже не проливали кровь жертвенного агнца, но отказывали себе в некоей свободе, поэтому глагол «приносить» утратил необходимое место в употреблении, и стало возможным говорить: «принять обет молчания (воздержания, безбрачия и др.), «взять на себя обещание». Монах сам себя обещает Богу, и глаголы «принёс – принял», равно как «взял – отдал» становятся чистой условностью.
Примерно такая же история произошла и с выражением: «Дал слово – держи». Возможно, ранней его версией было: «дать зарок», «заречься», где «речь» является синонимом «слова». «Данное слово» стало восприниматься равнозначно «приятому на себя обету (обязательству, обещанию), и сегодня, как, впрочем, уже очень давно, стилистическое смешение никого не беспокоит. Да что там, его попросту никто не замечает. «Кому я дал слово? Тебе? Вот ты и держи». Может быть, поэтому мы не выполняем своих обещаний?
Что же касается «присяги», то ранее это слово означало просто «касание». «Присягнуть на Библии» – положить руку на священное писание, «посягнуть на чье-то имущество» – «наложить на него свою нечистую лапу» и т.д. «Сягати» – так предки-славяне обозначали действие, которое нам более привычно выразить словами «достигать, касаться». С этим корнем связано и слово «сажень» – мера, определяемая раскинутыми в стороны руками, «насколько руки досягают». И, как бы это ни было странно, одного корня с ним существительное «шаг» (в старину «сяг») – расстояние протянутой руки. Так как длина руки примерно совпадает с шириной шага, а мерить землю удобнее ногами, начальная лексика перешла на другие конечности. Вот почему, внутренний голос не подсказывает нам, нужно «принимать присягу» или же «приносить». Ни то, ни другое с этимологической точки зрения не является верным.