Старческие раздумья

           I

Слова спешат в четверостишья,
Рука торопится писать.
Быть может эта правда книжья
Сумеет что-то раскачать
В мозгах заблудшего народа,
На грани пропасти во тьму
Познавшем прелести свободы
На тропках западных в дыму.
Разут, раздет, полуголодный,
От поля творчества свободный,
Не знает, что и предпринять.
От прежней власти все имевший,
От новой - вовсе одуревший,
И слез обиды не унять.

           II

И слез обиды не унять,
Когда обманом заграница
Курс прежней жизни поменять
На лад свой в наглую стремится.
Когда все то, что сделал он
Трудом для многих поколений,
Реформы ельцинских времен
Спалили в зареве сомнений.
И в результате терем наш
Сгорел, как карточный шалаш.
И стал ты в одночасье нищим.
Мозги туман запорошил,
В душе сплошной упадок сил,
Когда поймешь, что здесь ты лишний.

           III

Когда поймешь, что здесь ты лишний
И что отныне обречен
Скрипеть на мир, как пень прогнивший,
Ошкуренный со всех сторон.
И никому-то ты не нужен,
Как отработавший свой век,
Прошедший сквозь огонь и стужу,
Простой советский человек.
При прежней власти все имевший,
Но манны с неба захотевший,
Чтоб в рынке плавать и нырять.
Теперь ты понял поневоле,
Что это глупость и не боле
И что сумел ты потерять.

           IV

И что сумел ты потерять
Веками вскормленное братство,
Любимую Отчизну-мать -
Свое бесценное богатство,
Почти загадочную быль
Из счастья, равенства и чести,
Что даже вековая пыль
Не сможет скрыть к ним пламя лести.
Прошло уже с десяток лет,
Как нашей прежней власти нет,
А ты все ждешь на удивленье.
Хотя ты голоден, раздет,
В квартире холод, гаснет свет
И обреченный на забвенье.

            V

И обреченный на забвенье
Еще не понял до конца,
Что наше горе-поколенье
Взрастило подлого отца.
Который сладкими речами
Весь мир и нас заговорил,
А после церкви со свечами
Дела разбойные творил.
А мы с разинутыми ртами,
Следя за пьяными словами,
Старались дифирамбы петь.
Теперь такое лихоимство,
В народе - просто подхалимство,
Сумей в себе преодолеть.

           VI

Сумей в себе преодолеть,
Чтоб воспитать во внуках наших
На все осознанно смотреть
Во имя преданных и павших.
Чтоб не было ни у кого
И мысли предавать живущих
В угоду клана своего,
Рвачей, предателей, крадущих.
Свобода, равенство и честь
В народе нашем было, есть
С рожденья самого, с рожденья.
И знаем мы, что правда есть,
Не сможет навязать нам лесть
Желанье мстить за униженье.

          VII

Желанье мстить за униженье,
Как лоскут красный для быка,
Отбросив всякие сомненья
Нас гонит поразмять бока.
И если этому поддаться,
Забыть на миг про облик свой,
То может просто оказаться,
Что в мире этом ты чужой.
И потому, чтоб жизнь не чахла,
Чтоб в мире порохом не пахло,
Сумей в себе преодолеть
Для блага близких и знакомых,
На все для Родины готовых,
Стремленье тлеть, а не гореть.

          VIII

Стремленье тлеть, а не гореть
Не образ наш, не компас курса.
Мы можем песни петь, так петь
И пить - так до потери пульса.
Любить - рассудку вопреки,
До гроба клятву соблюдая,
Огнем замаливать грехи,
Порою заживо сгорая.
Нам чуждо чувство подлой лжи,
Дал слово - до конца держи!
И только так, а не иначе!
Отдай последний свой пятак
Просящему за просто так -
Ведь потому жизнь что-то значит.

           IX

Ведь потому жизнь что-то значит,
Когда вокруг в законе зло,
И слез в глазах лишь тот не прячет,
Кому на юмор повезло.
А коль мы  все по жизни этой
Одним лишь юмором живем,
И потому сидим без света
И корку черную жуем.
Но все равно яд анекдотов
У богачей исходит рвотой
И тем сильнее, чем богаче.
У бедных же и тонус выше,
И смех живой фонтаном свищет,
Что мы оцениваем зряче.

          X

Что мы оцениваем зряче
Происходящее у нас:
Икру едят - кто побогаче,
А остальные - хлеб да квас.
Одним - боярские хоромы
Да с видом на реку и лес,
Другим - лачуги из соломы
Да на погосте вечный крест.
Мы у себя, не на вокзале,
И мы еще не все сказали,
Насытившись проблемой всей.
Последним будет наше слово,
Оно определить готово
Предназначенье в жизни сей.

          XI

Предназначенье в жизни сей
Простого русского народа,
Познавшего во всей красе
Причуды западной свободы.
Ее назойливую спесь,
Разбавленную пепси-колой,
Нахально выраженный пресс
На курс, навязанный их школой.
Но нет уверенности в том,
Что обустроим мы свой дом,
Засеяв лебедою поле.
С колен мы встанем потому,
Что верим деду своему
И от того, сильна ли воля.

          XII

И от того, сильна ли воля
И ожил русский дух везде,
Засеем мы пшеницей поле
Или увязнем в борозде.
Запустим мертвые заводы
Или разрушим до конца,
Избрав правителем народа
Очередного мудреца.
Неужто сгинул разум наш,
Коль всюду мрак и ералаш? -
Поверишь в бога поневоле.
Но в бога верь - сам не плошай,
Пришла пора, так поспешай -
Засеяно ль пшеницей поле?

         XIII

Засеяно ль пшеницей поле,
Дымит ли трубами завод?
Народ устал от этой воли,
От этих западных свобод.
Ему бы вдоволь потрудиться,
Семье зарплату приносить,
Чтоб сыновья могли учиться
И стариков могли лечить.
Так где же правда? В спящем поле,
В народе, стонущем от боли,
Или в газетной полосе?
Найдем ее мы, правду эту,
И вновь потянемся к рассвету -
Мир не разрушится совсем.

         XIV

Мир не разрушится совсем,
Когда природу защищая,
Мы будем шляться по росе,
Улыбкой солнечной сверкая.
Мир не разрушится совсем,
Когда насилье отвергая,
Мы будем абсолютно все
Равны во всем в границах края.
И только труд - меритель всех,
Лениться - грех, в труде - успех
И выход из беды постигшей,
И для того, чтоб понял ты
Беды свалившейся черты,
Слова спешат в четверостишья,

          XV

Слова спешат в четверостишья
И слез обиды не унять,
Когда поймешь, что ты здесь лишний
И что сумел ты потерять.
И обреченный на забвенье
Сумей в себе преодолеть
Желанье мстить за униженье,
Стремленье тлеть, а не гореть.
Ведь потому жизнь что-то значит,
Что мы оцениваем зряче,
Предназначенье в жизни сей.
И от того, сильна ли воля,
Засеяно ль пшеницей поле,
Мир не разрушится совсем.