однажды в Питере

Как-то летом мы всей семьей гостили в загородном доме наших родственников под Питером.
Был вечер, всех уже немного клонило в сон, только вот мои маленькие племянники с криками и смехом носились из комнаты в комнату.
Я думала о том, как все изменилось, и наши поездки в Питер уже не такие, как раньше. Раньше мы приезжали и с вокзала шли в знакомую квартиру на Херсонской. Нас встречали бабушка с дедушкой, мы завтракали, потом ложились поспать после поезда. Я, мои младшие брат и сестра и мама. Папа обычно работал в это время в Москве. Каждый день в родном городе был для меня праздником после того, как наша семья переехала из Питера.
Теперь многое изменилось. Той квартиры у нас уже нет, бабушка перебралась в другую, более теплую и с современной планировкой, совсем не похожую на старую, где я провела все свое детство с первых дней и до переезда в Москву. А дедушки уже нет. Помню, когда мы узнали об этом, я не плакала. Не знаю, почему. Возможно, потому что слез было недостаточно. Или это было защитной реакцией. Все эмоции остались где-то на подсознательном уровне.
К действительности меня вернул голос мамы, которая просила помочь уложить детей спать.
Пришлось всеми правдами и неправдами убеждать не желающую успокаиваться трехлетнюю племянницу пойти наверх готовиться ко сну. Но и в своей комнате она и думать не хотела о том, чтобы отложить веселье и игры на завтра.
Я обратила внимание на картину, стоящую у стены. На ней было изображено небо и белые облака. Ничего лишнего, и все так красиво и реалистично. Я засмотрелась, и вдруг мне пришла идея попытаться отвлечь девочку, рассказав ей историю из своего детства, о которой мне напомнила картина.
Племяшка наконец-то легла в кровать, и, натянув одеяло до подбородка, приготовилась слушать.
Я начала рассказывать, смотря на облака на картине.

- В совсем раннем детстве у меня была мечта. Я хотела узнать, выполнима ли она, и как-то спросила у мамы: «Возможно ли посидеть на облаке?»
Мама ответила, что не знает и сказала: «Давай спросим у дедушки», - это показалось мне отличной идеей, кто же, кроме дедушки, может знать о таких вещах, ведь он, казалось, знает и умеет все на свете.
Он ответил, что тоже не знает, но сидеть на облаках скорее всего нельзя, ведь облака - это пар.
Но этот аргумент показался мне совсем не убедительным, и я все-таки верила в то, что посидеть на облаке можно, главное – найти достаточно высокую стремянку, чтобы добраться до неба.
А у кого можно узнать, есть ли такая, как не у дедушки. Он постоянно что-то делал, используя стремянку: то чинил какую-нибудь полку, то менял лампочки в люстре.
Я попросила показать мне его самую высокую стремянку, он отвел меня к ней, но и она была недостаточно высока, чтобы забраться по ней и достать до облаков.
Я спросила: «А нет ли стремянки повыше?»
Он с улыбкой покачал головой.
У меня тогда были разные мысли по поводу того, чтобы попробовать достать до облаков, забравшись на подъемный кран, или найти достаточно высокий дом, чтобы с его крыши дотянуться до неба, но таких возможностей мне тогда не предоставилось.

- И что, ты так и не попробовала забраться на подъемный кран? Потом? – спросила меня девочка.
- Нет, потом я повзрослела.
- Так что, нельзя сидеть на облаках? Ты так и не узнала?
- Можно, - улыбнулась я, - Я совершенно точно сидела на облаке во сне. Попробуй, и у тебя получится, - малышка поудобнее устроилась в кровати и закрыла глаза.

Я погасила светильник и тихо выскользнула за дверь детской.
И почему-то именно в этот момент вдруг отчетливо вспомнила тот период своего детства, когда мы жили в старой питерской квартире с высокими потолками и длинным коридором, жили впятером: мама, я, мой совсем маленький брат, дедушка и бабушка. Папа тогда работал в Москве и приезжал к нам на выходные.
Я помню, как мама учила меня прыгать так, чтобы отталкиваться от пола сразу двумя ногами, а у меня не получалось. Помню, как смотрела на фарфоровые фигурки в серванте в большой комнате и мне казалось, что все они живые и двигаются.
Помню, как дедушка сажал меня к себе на плечи и я оказывалась под самым потолком, мне тогда казалось, что пол далеко-далеко, но было не страшно. Я закрывала глаза, запрокидывала голову, потом смотрела на потолок и мне казалось, что мир перевернулся, что я на небе, а земля где-то там, внизу.
Только сейчас я поняла, что могла достать до облаков и без всяких высоких стремянок и подъемных кранов. Я была там не только во сне.
Я заметила, что плачу.
Почему некоторые вещи мы осознаем так поздно? Когда тех, кто мог помочь нам дотянуться до облаков, больше нет с нами. Когда уже нет возможности сказать им спасибо.
Питер все тот же. Мы другие, нас все меньше. Но где бы я ни находилась, в Москве, в Питере, где угодно, посмотрев на облака я всегда могу сказать: «Я была там».