Эдгар Аллан По. Ворон

Бессоницей в ночи страдая, томясь в раздумьях и мечтая,
О странном, позабытом, тайном, что в памяти моей хранится,
Заснув, я объят был виденьем, что стало ярким откровеньем,
Как будто кто-то бьется, тихо бьется, в дверь мою стучится
"Это лишь гость" - я сонно думал, - "что в дверь стучится
Что еще может приключиться"

Ох, вспомнил я тогда так тяжко, то было декабрем ненастным,
И призраки воспоминаний лучами на полу играли
Отчаянно я ждал рассвета, бессмысленно ищя ответа
От моих книг без окончанья, что я не завершил в печали
По той прекрасной редкой деве, что Ленор ангелы назвали
Другие имени ее не знали.

Шорох шелка, шорох грустный, завесей моих пурпурных
Страх внушал - внушал мне ужас - что я знать не мог
И тогда, жив ль я не зная, я застыл все повторяя
"Посетитель, что ломился, к моей двери припозднился,
Это посетитель поздний, к моей двери припозднился,
Лучше б он мне снился."

И душа моя крепчая, больше выдержки не зная,
"Сэр", - сказал я, -"иль Мадам, искренне прошу прощенья,
Но пока в ночи я спал, ваш стук в дверь меня застал,
Вы так тихо постучали, вы так тайно постучали в мою дверь
Что с трудом я вас услышал", - и открыл я дверь входную,
Тьма одна была за ней.

Глубже в темноту глядел я, долго, в страхе и надежде,
Сомневаясь и мечтая, о чем смертные не знали,
Тишина была разбита, но словами не раскрыта,
В тишине шептал я имя - Ленор, и слова словами стали
Что шептали ее имя - Ленор - эхом тихим отвечая,
И не более того.

В комнату вернувшись смело, все внутри меня горело,
Вскоре я услышал снова шорох и того поболее.
"Точно", - думал я, - "Вот точно, что-то лишь в окне застряло,
На решетке, что ж, посмотрим, что за мистика, вот что ли
Лишь бы сердце мое билось, лишь бы мне хватило воли,
Это ветер, и всего."

Так решив, открыл я ручку, и тут взмахи-трепетанья,
Тут в окно ворвался Ворон, словно из святых преданий,
Не отвесив и поклона, ни минуты не теряя,
Словно был он Лорд иль Леди, воссел он над моею дверью,
На бюст Палласа, что над нею, воссел он над моею дверью,
Воссел, и так сидел теперь.

Когда черно-синей птице я печально покорился
Сам как стерн и как могила, очарован страхом мрачным
"От креста ты отреченный", - молвил я, - "Ты не бесстрашен,
Жуткий ужас, древний Ворон, с берегов ночи явившись,
Назови мне свое имя, твое имя, с берегов ночи и ада"
Молвил Ворон: "Никогда"

Хоть и как курица нескладный, ответ его мне был столь явным,
Его ответ был скуп, однако пугал своею простотой
Ведь согласитесь, не бывало, живым еще не выпадало
Благословенье узреть вот так вот, прямо над входной той дверью,
Птицу ли, иль бестию на бюсте, что прямо над входной той дверью,
И "Никогда" ее зовут.


Но тот Ворон одиноко, на смиренном бюсте сидя, что сказал одно лишь слово,
Произнес он только имя, словно вся душа в ответе излилась мне, 
И не более, он молчал, порой трясясь, поправляя свои крылья.
Я был более чем в страхе, но сказал - "И раньше, друзья бывало залетали,
А утром он меня оставит, и улетят мои надежды, как ни бывали."
Но "Никогда" сказала птица.


Испуганный ее ответом, что сказан был одним моментом,
"Точно, что это все никак иначе, как это тот сплошнейший брак,
Что отдавал несчастный мастер, и чье глубокое несчастье
Бежит быстрее и быстрее, и в его песнях полный мрак,
На похоронах его надежды лишь меланхолия да крах,
И никогда - и никогда итак."


Но Ворон разбудил воображение, хоть и печальным был явлением,
Скорей подвинув кресло к двери, удобно сев на мягком кресле,
Конца спектакля ожидая, напуганно соображая,
Воображая, хоть с опаской, что сей пернатый демон страшный
Безжалостный, нескладный, жуткий, костлявый, древний
Имел в виду, так отвечая
"Никогда"

Завороженно ожидал я, ни звуком он не отвечал мне
Глаза этой домашней птицы горели прямо в моем сердце
И так сидел я в ожиданьи, склонивши голову на кресле
От лампы синим отливало, что кресло, что злорадный ворон
И этот все злорадный синий, что это кресло, и что ворон
Она должна начать давленье
Ох, никогда!

И воздух становился гуще, запах кадильни ароматом,
Звеня шагами Серафима, шатался мой дырявый пол
"Несчастный", - плакал я, - "Зачем послал мне ангелов ты, боже
Что принесли мне лишь лекарство от моей боли по Ленор!
И выпив залпом, я ль забудусь, забуду я свою Ленор?"
Ответил Ворон "Никогда"

"Пророк" - сказал я, - "Порожденье ада! - пророк, хоть птица или демон,
Нет, искусителем ты послан, ты бурей выброшен на берег,
Поразил меня ты страхом, да ты пустыню очаруешь -
Придя в мой дом как привидение, и я испуган, умоляю,
И что, была - была ль тут мирра? - я умоляю, отвечай!"
Ответил Ворон "Никогда"

"Пророк" - сказал я, - "Порожденье ада! - пророк, хоть птица или демон,
С павших ли ты небес по воле божьей, с кой я солидарен
Скажи душе моей, что гнется под печалью, и далеко ли ей до ада
Так же страдает та святая дева, что ангелы зовут Ленор?
Страдает ли та редкая святая дева, что ангелы зовут Ленор?"
Ответил Ворон "Никогда"

"Будь сама ты никогда, будь ты дьяволом иль птицей", - я закричал, рукой махая,
"И убирайся снова в бурю, убирайся - в мир иной,
И не оставь пера, убравшись, с той ложью, что и есть дух твой, - я знаю,
Я хочу один остаться, и лучше бы тебе убраться с бюста, что над дверью,
И убирай-ка клюв от сердца, и всей своей фигурой - убирайся от двери!"
Ответил Ворон "Никогда"

Но Ворон торопиться не поспевши, он так и восседал, восседши,
На бледном бюсте Палласа что над моею дверью,
И птица вовсе нет, не спала, хотя на вид она дремала,
И лампы свет светил как будто он шел насквозь его фигуры,
И вся моя душа как тень та, что на полу лежала

Не возжелала вдохновенья более
Никогда


===========



Слово писаное есть ложь

Посланник не равен посланию