когда закончится натужный мой поток...

когда закончится натужный мой поток,
я испишу последний свой листок
и выдумаю что-нибудь такое,
что, впрочем, и оплачено сполна,
и бурно, как идущая волна,
меня готовит к старческому бою -

я стану одинок в своей тиши,
меня не успокоят малыши,
но я останусь верен правде мира -
прочту все то, что должен был прочесть
в года, в которых трудно было счесть
всю выпивку в заброшенных квартирах.

последней наконец-то позвоню
и что-то про былое пропою -
спрошу, насколько ей живется сладко
без моего присутствия и без
тех праздничных неоновых чудес,
которые светили нам украдкой,

когда мы оставались с ней вдвоем -
шел дождь, над головой клонился клен
и время переваливалось - жутко
мне будет это снова вспоминать,
но все же я не выскажу, что ****ь -
ее второе имя. я в маршрутках

начну гонять по городу, ища
иллюзию в обыденных вещах
и троллить стариков, что бьются в шашки.
я, может, стану маслом рисовать
и нос обеспокоенный совать
в дела от экономики до шашней

какого-то политика в очках
и юной дамы, в ейных буферах
рассматривая символ госизмены.
я стану ссать соседям на ковер,
а после затевать поместный спор
о том, кто им говном обмазал стены.

составлю точно дерево семьи,
чтоб знали все завистники мои,
что я не пыль - наследник бонапарта.
потом на год засяду в казино,
останется в быту одно окно -
и больше ничего. но мне не жалко.

я вылеплю фаллический предмет
на курсах скульпторских и вышлю как привет
америке, чтоб знали место, суки.
ну а потом? как водится, умру.
все умирают. я не отберу
у смерти власть мою откинуть руку.

но я умру не как злодей и вор,
я выслушаю честно приговор -
хоть знаю, что вердикт "покой" едва ли
мне выпишут. в глаза ему взгляну
и вспомню ту, последнюю, весну,
где мы с тобой друг друга целовали.