Петрушечка, картошечка
Чеснок и горький лук,
Клеш, тля, сороконожечка
И колорадский жук.
Кто там в бороздке узкой
Бесформенным крючком
С настойчивостью русской
Копается молчком?
Среди ботвы картофельной
И огуречных гряд
Сосед мой многопрофильный,
Как робот-автомат,
Ладонями шершавыми
Бросает кувырком
В ведерко обветшалое
Прожорливых жуков.
Лишь изредка беззлобное,
Что с ходу не понять,
Бросает производное
В жуков от слова «мать».
Вздохнув же с облегчением,
Он разговор простой
С не меньшим увлечением
Продолжил сам с собой:
«Ах, спинушка вспотевшая,
Родной радикулит!
За чьи деянья грешные
Все тело так болит?
Ведь я рожден не городом,
В степи мой отчий дом.
И труд крестьянский смолоду
Мне хорошо знаком.
Да я с большой охотою
И из последних сил
Деляночку болотную
В сад-сказку превратил.
В руках моих изнеженных,
Ослабленных слегка,
Лопата с жутким скрежетом
Плясала гопака.
Граблями без смущения
Я много, много дней
До головокружения
Процеживал пырей.
Я думал: в скором времени
В сиреневой тиши
Ты станешь храмом зелени
Стареющей души.
А наяву потоками
Соленый пот течет —
Действительность жестокая
Покоя не дает».
Свидетельство о публикации №118032503117