Свидетель. Из жизни жулика

               
               
              Когда человеку уже прилично за тридцать, он волей-неволей ищет  поводы себя уважать, чтобы, как говориться, не было «мучительно больно за бесцельно прожитые годы».
У Манюни поводов для самоуважения было сколько угодно.

Во-первых, он был уважаемым человеком среди своего круга.
И, хотя большинство людей из его круга уже по многу раз сидели в тюрьме, Манюня гордился тем, что не имел даже ни одного привода в милицию.

Во-вторых, он был по жизни неплохо устроен.
Имел квартиру, машину, кое-какие запасы, а в боковом кармане пиджака у него всегда лежали, без дела, три тысячи долларов, что делало его существование уверенным и осмысленным.

Но самой большой гордостью, в последнее время, у Манюни было то, что вот уже больше полугода он не брал в рот  спиртного, что было непостижимо ни для его знакомых, ни для него самого.
Ибо сколько он себя помнил, столько он и пил.

Этот день для Манюни был долгожданным, ибо в этот день появилась возможность забраться в квартиру, «где деньги лежат».
Денег было около шестидесяти тысяч зелёных, и хранились они у матери одного барыги, который перед посадкой в тюрьму, оставил их у неё на хранение.
Информацию эту Манюня получил давно, но только вчера пришла новость, что старушку кладут на пару дней в больницу для обследования, а значит есть возможность деньги эти заполучить.

Это была хрущёвская пятиэтажка, поэтому Манюня надел в машине старый производственный халат, взял инструментальный ящик, и под видом рабочего коммунальных служб, смело поднялся на пятый этаж.

Деньги он нашёл быстро, потому что хорошо знал привычки наивных людей.
Осталось только спуститься с пятого этажа незамеченным, и считай день прошёл удачно.
После всех расчётов с информатором  Манюне должно остаться около сорока тысяч долларов, а потому  душа у него готова была запеть.

Но день, по-видимому, был для Манюни не очень удачным, потому что на втором этаже его остановила очень пожилая женщина со словами:
-Ой! Как хорошо, что Вы у нас в доме.
А я только собралась звонить вам в контору.
У меня кран на унитазе течёт. Весь пол залило водой -
старушка крепко держала его за рукав и с надеждой, но требовательно, смотрела в глаза.

В обычный день, Манюня послал бы её куда подальше.
Но сегодня день был не совсем обычным, а пострадавшая от аварии  старушка была не просто пожилой женщиной, а была опасным свидетелем, который с радостью опишет внешность, отказавшему ей в помощи жулику.

Никакими ремонтами Манюня в жизни не занимался, но и уйти с деньгами, оставив опасного свидетеля тоже было верхом лехкомыслия и безответственности.

Он осмотрел старушкин бачок и понял, что нужно заменить подводящую трубку или прокладку на ней.
Однако ни трубки, ни прокладки, ни инструмента у него не было, о чём он и поведал старушке.
-А у нас тут через дорогу хозяйственный магазин.
Я дам деньги, а Вы сходите и купите.
Голос хозяйки был твёрд и не допускал возражений.
Чувствовалось, что на скандал она пойдёт не задумываясь.

Манюне нужно было, по-любому, выйти, чтобы подняться в обворованную
 квартиру и положить деньги на место.
При таком опасном свидетеле можно и в тюрьму загреметь.

Он направился к выходу, пообещав вернуться из магазина, но старушка
 стала ногой на ящик, где, как она полагала, находятся инструменты.
-Ты иди, сынок, а ящичек пусть полежит. Я его постерегу.
Всё равно тебе возвращаться.

Манюня вышел из квартиры, думая только о том, чтобы старушка не открыла ящик и не увидела пачки долларов в целлофановом пакете.
Нужно было спешить.

Продавец, молодой человек лет тридцати, пил чай с конфетами возле кассового аппарата, за которым сидела миловидная девица.


Выслушав Манюнину просьбу, он ответил, что ни трубок, ни прокладок нет, а есть только бачок в сборе, который он разукомплектовывать не имеет права.

Заменить бачок самостоятельно было Манюне не под силу, поэтому он стал уговаривать продавца пойти с ним к его матери в дом напротив и самому заменить бычок.
За бачок и работу пообещал парню 300 долларов.
Но парень, чувствуя желудком манюнино нетерпение и готовность платить,сказал, что рабочее место он оставить не может, но за 500 долларов рискнёт, если получит их авансом.
Деваться было некуда, и Манюня отсчитал пять стодолларовых бумажек.

Старушка чуть не упала в обморок от такого внимания со стороны коммунальных служб, но Манюня всячески её оттирал от продавца, пока тот менял старый бачок на новый, чтобы она не болтала лишнего.

Наконец, распрощавшись  с докучливой старушкой и проводив продавца до тротуара, Манюня метеором взлетел на пятый этаж, вошёл в обворованную квартиру и положил в морозильник украденные недавно деньги.

Надеясь больше не встретить бабку, он пролетел пулей по лестничным пролётам  и поспешил к машине.
Его всего трясло.
Проходя мимо ларька, он остановился и, немного подумав, купил бутылку водки.

Усевшись в машину, он начал пить прямо из горлышка.
Он так торопился, что не заметил двух милиционеров, которые стояли на тротуаре и смотрели в его сторону.

Пришлось расстаться ещё с двумя сотнями долларов, чтобы не ехать в отделение, на чём настаивали стражи порядка.

Подсчитав сумму убытков, Манюня пришел к печальному выводу, что день этот был явно неудачным, хотя так всё хорошо начиналось.

-И на старуху бывает проруха - подумал Манюня, но вспомнив зловредную и настойчивую старушку, беззлобно чертыхнулся.
-Могло быть и хуже!
Не зря же говорят, что жадность фраера погубит.

И Манюня успокоился.