Призрак Оперы

Покуда в Опере аншлаг и «Фауст», в подвалах бродит одинокий Призрак. На стенах отблески – чадящий факел, на сцене – девушка, что станет примой. Любить такую – счастье и проклятье. Последнее почти совсем не страшно, когда душа – бесформенная клякса. Её мечты его обиды скрасят, но существует пара жёстких правил: вот, например, вносить монетой откуп. Не заплатил – кого-нибудь отравят. Он – Призрак Оперы. Ведёт игру по нотам.
А ложа номер пять? Она пустая, на первый взгляд без вееров и фраков, на самом деле что-то в ней витает в таинственном и пыльном полумраке. Оставит здесь английские конфеты для пожилой забавной билетёрши, и появляется всегда эффектно, и исчезает ловко из гримёрки. Он пишет письма и читает пьесы, о нём легенды ходят по Парижу. Кто лучше знает лабиринты лестниц, ходы по люкам, чердакам и крышам? Покуда в Опере поёт Кристина, он потирает потные ладони, им сплетена интриги паутина. Он – Призрак Оперы. Он бродит в коридоре, срывает занавес и постановку, чревовещает голосом загробным. Консьержи знают все его уловки, но люди не выносят вида крови.
Под своды мрака воспаряют звуки, балконы наполняя терпким флёром, на сцене девушка в тоске и муке не видит рампы, зрителей, суфлёра – лишь только Призрак Оперы реален, последний скептик в домыслы поверит. Сквозь залы пыток попадаешь в спальню – обитель зла. Теперь что скажешь, Эрик? О, да, он настоящ, из бренной плоти, умён, хитёр, талантлив беспредельно. Пока директора кусают локти, он заправляет этой богадельней. Поёт Кристина – и рыдает ярус, на сцене балерины и стажёры, мужчины головы совсем теряют, отчаянно мужчин теряют жёны.
Он явится опять, холодный призрак, а следом – репутация дурная и странные желания, капризы. Кристина хочет скрыться [где – не знает], ведь он не ангел, как считала раньше. Но он поёт по-ангельски, всё верно! Волнительность хоров и декораций, захлопнутые сквозняками двери. Пора, кордебалет, пора на сцену! – в руке мальчишки звонкий колокольчик – Мы ставим лучшую из всех мистерий, мистификаций, пьес, как вам угодно!
Там, за кулисами, ликёр и юбки, циничность взглядов, низменные страхи, там зеркала, оскалившись, смеются, там то ли панихида, то ли праздник, а в коридорах темнота проёмов – легенды Оперы слегка картинны. Но вновь партер вздыхает затаённо и с вожделеньем смотрит на Кристину.