сезонное. дзен ранней весны

земля неспеша но нежно несла город петербург в весну.
к вечеру небо поднялось, раздвинулось и стало голубо-фиолетовым, лёгким, камерным. чистый шёлк, чистая музыка, а не небо.
улицы просматриваются навылет в оба конца.
в одном конце улицы-туннеля, где сидит уходящее солнце (строго говоря, солнце никуда не уходит. это наш клочок земли отворачивается от солнца. но чего уж там) образовалась из пыли и света золотая туманность.
из этой туманности рождаются пустые трамваи и торжественно как свежерождённые жеребята или цыплята выезжают навстречу ошалевшим слегка прохожим.
гремя железными костями трамваи проезжают мимо и исчезают в сумраке другого конца туннеля.
эта золотая пыльная туманность - ну точь нирвана или дао, о котором веками талдычат дзен-буддисты и даосы.
немного света, немного земной пыли-праха и ещё встать в нужном месте в нужное время - и готова вечная истина, мать её.
эта туманность наверное содержит ещё неродившихся младенцев и уже умерших стариков.
а ещё это очарование повседневности и её неизменное последствие - соледад.
на этом трамвае ведь наверное можно уехать куда-нибудь, чего вообще не бывает.
ведь правда, в самый разгар счастья - а настоящее счастье бывает от самых немудрящих вещей - вдруг ощущаешь блаженную тоску-воспоминание, ностальгию-мечту? по тому, чего быть не может, но вроде бы точно было?
а если встать недалеко от литейного моста, видно, как трамваи едут по мосту.
и видны до мельчайших подробностей подсвеченные солнцем силуэты водителя, кондуктора и головы редких пассажиров.
и стройный профиль петропавловки.
и завидно, будто они не домой к ужину едут, а в дао-нирвану эту самую.
а может и едут, черт его знает.
пейзаж и сюжет от солнца плоский как в театре теней.
и вереницы тонких фонарных столбов, каждый из которых будто на изящно подогнутом мизинце с длинным когтем держит - непонятно как держит, чудом держит- круглый фонарь.
остатки зимнего бронхита царапают как кошка грудь.
надо ставить на ночь блюдце с молоком, чтобы выманить бронхит.
или купить живую мышь.