Лестница

Апостол Петр вышел покурить,
Бычок свой допинать за воротами,
Когда меня решил сопроводить
Несчастный случай в небеса морали.
Вокруг летали ангелы, порхали,
В мозгах последний раз нейроны пробежали
И поняли, что дальше им не жить.

Ключи упали в пену облаков неслышно,
Чуть-чуть сильней дул райский ветерок,
Архангел часовым сидел на вышке,
Но видеть этого отнюдь не мог,
Сложивши царственно свое крыло,
Он наблюдал уже десятый сон,
Обмякшим телом подпирая крышу.

Я был уже на этой стороне,
Когда апостол, кольца выпуская,
С непрекращающимся кашлем в тишине
Сказал:
"На перерыв закрыты двери рая".
Завороженный я смотрел орнамент,
В глазах его узоры отражая,
По воздуху, тотчас же растворяясь,
Неслись словечки сказанные мне.

Я сквозь решетку видел наслаждения:
Вечнозеленые сады, Древо познания
Добра и зла, реки забвения,
Источник ругани, отцовской брани,
На месте не было плодов грехопадения -
Исчезли, не сыскав руки спасения,
Оставшись оттиском истории в скрижали.

Светило ярко там светило,
Похлопывая фрукты и листву,
Порогами ручьи бурлили,
С высот сгоняя воду в пустоту.
Пчелы с цветов сбирали на лугу
Налипшую на лапок мех пыльцу
И на соседние цветы её носили.

Насвистывали птицы песню,
Струной что бесконечною лилась,
Под куполом летая млечным
И в танце невесомости кружась,
Мелодией рождая звуков страсть,
С рождения не давая ей пропасть,
Взрезали воздух крыльями беспечно.

"Вы пустите меня?" - спросил,
Апостол головой кивнул в согласии,
Огарок мимо урны обронил
И с мнимым тронулся подобострастием.
В карманы за ключами непричастно
Лез, поворачивая головою властно.
Не обнаружив их, испуг изобразил.

Я видел, в тень ползучий змей
Метнулся с пламенем в глазницах,
Что делало его умней, хитрей,
Подобно Цезарю в злаченой колеснице,
Который гордо хлещет кобылицу,
Забыв, что каждый смертен, и гробница
Ждет каждого в конце любых путей.

Я ручки стали дергал на себя,
Кричал: "Пустите!" - во все горло,
Ломая ногти и врагов кляня,
Что в стороне смеялись подло.
В груди дыхание резко сперло,
Металл такой же непокорный,
Жестокая правдивость бытия.

Я разглядел небес фальшивку,
Когда приподнял веки выше лба,
Мне было видно - под обшивкой
Припрятаны крупицы зла.
От поворота пошла кругом голова,
Я отряхнулся будто ото сна,
Не смог сдержать нервозную улыбку.

Увидел хвост апостола Петра,
Хлыстом длиннющим бороздивший землю,
А белые когда-то два крыла
Осыпались, как снег, покрылись чернью.
Он выругался мне в лицо прескверно,
Вдруг тучи под ногами стали эфемерны,
Разверзлись и явилась тьма.

Светило превратилось в жерло
Вулкана, изрыгающего жар,
И горе тем, кто сгинет первым
От пламенных кровавых лап,
Их плач в пучине вмиг ослаб,
И, умирая, каждый божий раб
Не понимал за что его низвергли.

В гаргулий птицы превратились,
Издав кровь леденящий рык,
И песен сладких нет, что были,
Упущен светлый страстный миг.
Тут гимном служит глухой крик,
Что издают, забыв родной язык.
На троне восседает тут старик -
Хозяин здешний, многолик,
Самый жестокий из владык.

Из темноты к ногам тянулись,
Канатом обвиваясь, языки,
Я онемел, лишь чуть коснулись,
Они так влажны были и мягки,
Струпья на них зияли, глубоки,
И жаром обдавало с высоты,
С неимоверной силой вниз меня рванули.

Псевдоапостол мне в лицо дохнул
Клубами дыма табака дешевого,
И зверски, как гиена, хохотнул,
Добавив перегара вонь ядреную.
Ухмылкой скалил зубы прокаженные,
Что в годы тьмы средневековые
Гнилью рассыпались по рту.

"Теперь ты наш, глупец!
Ключи здесь отродясь не подходили,
Ворот никогда не было, слепец!
Тобою завладеть труд непосильный,
Мы за тобой у каждого угла следили,
По приглашению твоему в дом заходили.
Как счастлив я, настал и твой конец!
Спускайся, ждет тебя творец!"

И лестница передо мной крутая
Завилась вниз, ступенька за другой,
Глубже и дальше от такого рая,
Вскружилась голова, я сам не свой.
Я ждал, ждал лестницы, но лестницы иной!
Той, что наверх уводит за собой!
"Заткнись и лезь, - скрипит мучитель мой. -
Есть только эта, не дано второй".

В спину толкнул меня сильнее,
Я камнем покатился в никуда,
И становилось пальцам холоднее,
Над пропастью померкли небеса.
От света не осталось и следа,
И едва слышно по пятам
За мной летел окурок, запоздав:
"Это чтоб ты летел храбрее!.."

P. S. Авторское прочтение есть в ин$т.

8-9 марта, 2018 года, Санкт-Петербург