Князь Всеволод Большое Гнездо Глава I часть 2

Андрей. Вышгород

И вот Юрий Долгорукий
В третий раз Великий князь.
Был предшественник жестокий
И погиб. … Всё это мразь …

На пиру, в разгаре свадьбы
Был отравлен, как грызун.
Не доехав до усадьбы,
Дуба дал жених, как ссун.
 
Тут же пишет он Андрею:
- «Ты мне нужен! Нужен здесь.
Многим в Киеве не верю,
Злостью он пропитан весь.

Ростислава очень жалко,
Он бы мне сейчас помог.
Всё же старший был, закалка
Будь здоров, к себе был строг.

Путь Земятнич всем займётся,
Выдай на сей счёт указ.
Что он тиуном зовётся,
Твой наместник, как наказ.

Монзич твой боярин ушлый,
Пусть Иван над ним сидит.
Он военный, не тщедушный,
То о многом говорит.

Тысяцким Якима делай,
В деле я его видал.
Сотник он закоренелый,
Рать с ним будет идеал.

Ну а сам ко мне поближе,
Будешь в Вышгороде жить.
Чтобы был всегда в престиже,
Будет рать тебе служить».

Получив отца послание,
Свой совет Андрей созвал.
Доложил его желание:
- «Я за тех, кого назвал.

Вот сейчас и сообщаю,
Что Земятнич мой тиун.
Лёгких дней не обещаю,
Да и ты же не болтун.

Как наместник в нашем крае,
Остаёшься главным здесь.
Не психуй при каждом лае,
А напомни, кто ты есть.

А вот тысяцким при рати
Будет, ясно же, Яким.
Сотник Пётр, дружок твой кстати,
Станет тысяцким другим.

Ваша главная задача
Здесь такую рать создать,
Чтобы люди не судача,
Не стыдились всё отдать.

Будут половцы проситься,
Не стесняйтесь в сотни брать.
Всяко может ведь случится,
Они могут умирать.

Где боярин? Я не вижу …»
- «Ефрем Монзич приболел.
Строя стену, нажил грыжу» -
Так Земятнич пожалел.

- «Всё ж наказ мой передайте,
Что строительство на нём.
Камни двигать не давайте,
Есть кому, поди, найдём.

Силы бросить все на стену,
Тын давно пора убрать.
Золотым вратам замену
Не пытайтесь подобрать.

Будут лучше, чем в столице,
Это наш парадный вход.
На владимирской землице
Встанут, как священный свод.

Церковь Покрова на Нерли
К Покрову должна стоять.
Купола её простёрли
К небесам, пора понять.

Эти знаковые стройки,
Передай, проверю сам.
Запретить пока попойки,
Завершим, указ издам.

Пригласим своих соседей;
Суздаль, Новгород, Ростов.
Ярославльских же «медведей»
Мёдом сам поить готов».

Наступило оживление
После необычных слов.
Не придал Андрей значение,
А добавил: «Кто готов,

Хоть сейчас с Москвой общаться?
Тоже стройка там идёт.
Но не стоит обольщаться,
Что она нас обойдёт.

Я чинить преград не буду,
У отца там интерес.
Но Владимир должен всюду
Первым быть,  таков процесс.

Убываю завтра утром,
Но для вас всегда ваш князь.
О совете помню мудром –
Власть сильна, когда есть связь»

Так он по отцовской воле
Вынужден оставить всех.
С кем стал близок поневоле
И бросать считал за грех.

Вышгород он знал немного,
Городок, как городок.
Много было в нём родного,
Прошлой жизни островок.

Здесь ещё княгиня Ольга
Создавала свой удел.
Двести лет прошло, нисколько
Не осталось от тех дел.
 
Именно она решила
Вышгородом всё назвать.
Терем князю заложила,
Чтобы Игорь смог бывать.

Холм высокий, как из сказки,
Днепр внизу, как исполин.
Лес, … чарующие краски …
На Днепре такой один.

Вот князь Игорь и решился,
Что здесь должен быть форпост.
Киев с севера крепился.
Как? Ответ довольно прост.

Чтоб до Киева добраться
Из Чернигова в пример.
Есть Десна, а перебраться
Не с руки для срочных мер.

Здесь же Днепр, как на ладони,
Для форпоста лучше нет.
Ни какой тебе погони,
Не пускать и весь ответ.

Чем ещё он именитый.
Здесь лежат Борис и Глеб.
Святополком Глеб убитый.
Брат родной, но был свиреп.

Ярослав со званием Мудрый
Их тела нашёл, хранил.
И, как брат, поступок трудный
Здесь их и похоронил.

Первым князем Вышегорья
Был его внук Ярополк.
И с тех пор стал для подспорья.
А, как штаб князей умолк.

По прибытии Андрея,
Юрий в Вышгороде ждал.
Слов хороших не жалея,
Обсуждать поход не стал.

Новых слуг привёз с собою,
Сразу начал представлять:
- «Мечник твой Прокопий мною …»
- «Нет, отец, не дам менять!»

- «А с чего взял, что меняю?
Пусть твой будет адъютант!
Я его немного знаю,
Есть задаток и талант.

Я привёз ему замену,
Познакомься, классный кадр.
Звать Михно, узнаешь цену.
Честь ему важней наград».

Андрей, молча, согласился
И кивнул, и тот в ответ.
Вместе, словно сговорился,
Напряжённость спала вслед.

- «Это Глеб, он воевода,
Будет у тебя служить.
Рать ему – река без брода!
Будет войском дорожить».

Вышел витязь весь в кольчуге,
На боку булатный меч.
Шлем, как в дар былой заслуге,
С бармицей почти до плеч.

Было видно, что рубака
И такой не подведёт.
Для таких стихия – драка …
- «Он мне, вижу, подойдёт» -

Так о Глебе отозвался
Новый вышгородский князь.
Он ни в ком не сомневался,
Мысленно перекрестясь.

Показал ему хоромы,
Всю усадьбу, баню, хлев
И коней в цене весомы.
Как вдобавок, как припев.

Ну а вечером застолье,
Встречи трапеза - закон.
Для любых знакомств раздолье,
И любой диапазон.

Всех Андрей узнал поближе,
Всё ж ципуро дало знать.
Хоть Михно был рангом ниже,
Друга в нём стал признавать.

Юрий тоже был довольный,
Сын всего в семи верстах.
По натуре князь он вольный,
Не желает жить в мечтах.

Расходились утром рано.
Юрий в Киев ускакал.
На душе было погано,
Вышгород родным не стал.

Так прошло почти полгода,
Стал тихонько привыкать.
От восхода до захода
Нет, хоть что-то выбирать.

Он, вкусивший вкус победы,
Ратоборец в нём живёт,
Прозябал да вёл беседы
Кто, когда и как встаёт.

Так сидел в опочивальне,
А Михно чуть поодаль.
Говорили не о спальне,
Время зря теряем, жаль.

Мечник нравился Андрею
Рассудителен, не глуп.
- «Откровенно лгать не смею» -
Говорил: «Даю вам зуб!»

- «В клетке сокола закрыли …»
Сам себе он пробубнил:
- «Даже ставни не открыли.
Я кого-то оскорбил?»

- «Это домыслы и бредни» -
И Михно вдруг с лавки встал:
- «Сам Великий князь намедни
Указ новый подписал.

Как Господь распорядится
Навсегда к себе позвать,
Всё роптанье прекратится,
Киев твой, не надо звать».

- «А мне этот Киев надо?
А Мстиславичи пойдут?
Путь пока потомство младо,
Но ведь скоро подрастут.

Снова с венграми бодаться?
У меня желания нет.
Со своими б разобраться …
А у нас один хребет.

Так что эта перспектива
Силы мне не предаёт.
Кара Божья справедлива,
Посмотрю, как всё пойдёт».

- «Так смекаю князь, похоже
Долго здесь не усидишь».
- «Прав, безделье душу гложет,
Так и век свой просидишь»

- «Воевать, поди, собрался?
Галич вновь к себе забрать?»
И Андрей аж рассмеялся:
- «Там же зять мой, … «твою мать».

Ладно, вижу, разболтался …
Время позднее, я спать».
Михно даже растерялся:
- «Не хотел я обижать …»

- «Подожди!» - Андрей сел снова:
- «Вон, зажги ещё щепец.
Как дружина? Вся здорова?
Так и ей придёт конец …»

- «А чего ты про дружину?
Глеб ей спуску не даёт.
Крепко держит дисциплину,
Если что, не подведёт.

Повели ударить в било,
Тотчас знаю, будут здесь.
Чувство долга с ними жило
И живёт, такая смесь».

И тогда Андрей в раздумье:
- «Ох, придётся скоро звать …
Не такое уж бездумье …».
- «Я пошёл, мой княжич, спать».

- «Отдыхай, … молиться стану,
Акафист начну читать.
Перед Господом предстану,
Он укажет, что мне ждать».

Михно низко поклонился,
Вышел, плотно дверь прикрыв.
А Андрей к Христу склонился,
На колени встал, застыв.

От щепца зажёг все свечи
И лучину потушил.
Лик Христа, как жаждал встречи,
Словно молвить предложил.

Он молился очень жарко,
Акафист Христу прочёл.
От души, без слёз, но ярко,
Все подробности учёл.

А Михно к себе вернулся,
Жил с друзьями, холост был.
Фока-сотник подвернулся,
Василько задирой слыл.

Повечереть оба сели,
При Михно поднялись с мест.
А глаза притом блестели:
- «Бражка как?» – спросил: «Не ест?»

- «Ты у князя научился
Задавать вопросы в лоб?» -
Василько чуть развалился:
- «Чую взял меня озноб».

- «Ладно, ладно не кривляйся» -
И Михно сам сел за стол:
- «В путь-дорогу собирайся
И, похоже, не прикол.

Больше говорить не буду
И так лишнее сказал.
Понимайте, как причуду,
И не лезьте на скандал».

Допоздна так просидели
В разговорах о делах
Бражку пили, мясо ели
И пьянели на глазах.

Спать забрались на полати.
Май. На улице теплынь.
И заснули сразу, кстати …
Словно грохнулись в полынь.

Ранним утром звуки била
Издалёка донеслись.
Всех тревога разбудила,
Звуки с Киева неслись.

Фока тут же с просьбой личной:
- «Там мои сестра и мать!
Заявление необычно,
Разреши мне их забрать».

И Михно сказал: «Езжайте!
С Василько! Он нужен там.
Киевлян не обижайте,
Знаю вас чертей, как сам.

Глебу объясню предметно
Да и князь всё должен знать.
Вы же сотники, уместно
Вас такими показать».

Киев только что проснулся,
А они уж у ворот.
Стражник вяло отмахнулся,
Мол, катись ты обормот.

Вид колодезного сруба,
Лёгкой струйкой дым из труб,
Нищий с плошкою у дуба …
Для столицы облик груб.

Торг повсюду начинался,
Било вот о чём вещал.
Зря знать Фока волновался,
Торг беды не предвещал.

-«Что ж пошли?» - предложил Фока:
- «Здесь нам нечего ловить.
Дом отсюда недалёко,
Есть о чём поговорить».

Постучал кольцом калитки.
Тишина. Как вымер дом.
- «Встретить здесь надежды хлипки» -
Василько сказал о том.

- «Не вернулись, может с торга?» -
Он же и предположил.
- «Я дурею от восторга!
Утро ведь! Ты не забыл?»

Снова стал стучать в калитку.
- «Сколько можно, хватит спать!» -
Вызвав репликой улыбку,
Василько стал хохотать.

Вдруг из дома видит, вышли
Голос слышит журавлин:
- «Я-то думала, что пришлы,
А тут сын и не один.

Прошу, гости дорогие,
Проходите, рады вам.
Чай с дороги никакие,
Отдыхайте, … в радость нам».

Вышла девушка и тоже,
Улыбаясь, просит в дом.
- «Как на брата вы похожи …»
Василько сказал с трудом.

Вошли в дом, а там беседа
Стала, как среди своих.
Отказавшись от обеда,
Фока всё же сделал штрих:

- «Василько – друг закадычный,
Он вообще-то одинок.
Нет родни такой привычной …
Но напомню, мой годок.

В Киеве он не случайно,
Я хочу, чтоб здесь у нас
Он открыто, а не тайно
К нам вошёл уже сейчас».

- «А меня зовут Марина.
У меня ещё есть брат!
Значит, будет и причина
Вновь встречаться. Ты же рад?».

Василько расцвёл в улыбке:
- «О таком не мог мечтать!
Не сведёт это к ошибке?
Как на всё посмотрит мать?»

- «Я так сыну благодарна, …
Что смогла о вас узнать!
А и идея не вульгарна
И меня Елена звать».

Пообщались откровенно
Понемногу обо всём.
Даже то, что сокровенно,
Говорили кто о чём.

Фока вдруг засобирался:
- «Скоро будут нас искать.
Старший наш один остался,
Извини, уходим, мать».

И ушли, прощались долго,
Обещали, что придут.
- «Связи рвутся там, где тонко
Или там, где просто рвут» -

Василько сказал Марине
И она сказала: «Да …
Мы свои теперь отныне,
Буду помнить вас всегда».

Шли назад степной дорогой.
Хоть и май, жар допекал.
Сердце полнилось тревогой,
Словно кто-то намекал …

И звон била, еле слышный
Их тревогу разъяснил.
Город не как Киев пышный,
Свой обряд и нормы чтил.

- «Князь сзывает!» - крикнул Фока:
- «Василько, брат мой, бежим!»
Дома были раньше срока,
Их бросок непостижим.

Княжий двор, как на торжище.
Несусветный шум, галдёж …
Побросав дела, жилище,
Знать хотят, всем невтерпёж.

- «Что случилось? Объясните! …»
Голоса и крик вокруг.
- «Если половцы, скажите! …
Рать сзывайте, чужд испуг!»

Кто-то крикнул ещё громче:
- «Иль мстиславичи опять?!
Будем с ними ещё жёстче,
Нам здесь нечего терять».

Вышел князь, толпа притихла.
В пояс поклонился всем
И толпа совсем затихла  …
Стало муторно совсем.

Ровным голосом негромко,
Андрей начал говорить:
- «Чудо к нам явилось ёмко,
Может быть добро творить».

- «Не томи родимый выдай …
Что за чудо нас всех ждёт?
Может взять сказать – не рыкай
И оно от нас уйдёт?»

- «Нет, народ мы православный,
Что случилось, на мой взгляд,
Божий знак и он державный,
Как предтеча всем подряд.

Радом с городом веками
Служит женский монастырь.
Образ есть в нём, он церквами
Почитаем, как псалтырь.

Он Апостолом писался
И зовут его Лука.
С Византии к нам попался,
Неизвестно с кем пока.

Вроде как княгиню Ольгу
Ей крестили, а потом,
Все язычники поскольку,
Схоронили здесь с трудом.

Двести лет прошло, иконе
До сих пор дом – монастырь.
Словно мается в полоне,
Как былинный богатырь.

Лик Священный на иконе,
Пресвятая Божья Мать.
Ей псалмы бы на амвоне,
А не в келье куковать.

И игуменья сказала,
Что икона утром вдруг
В центре трапезной стояла.
Онемели все вокруг.

Этим Божья Мать сказала
Надо место поменять.
Точно где не указала,
Православный должен знать».

Князь умолк, толпа молчала.
Люди не могли понять,
Чудо да, но для начала,
Что всё может означать?

Расходились потихоньку,
Каждый думал о своём.
Кто-то: « Глянуть на иконку,
После этого поймём».

Говорил рыбак богатый:
- «Сам Лука – евангелист,
Ученик Христа и Святый
Написал, Специалист!»

А другой: «Отец покойный
Мне ребёнку говорил,
Из Царьграда груз убойный
Ввёз купец, он там купил.

Так и Вышгород попала,
Хоть язычники кругом.
Потому и не пропала,
Освящённая потом».

Рядом шамкала старуха:
- «Не к добру! Идёт к нам бес.
Это явь Святого Духа,
То знаменье нам с небес.

За грехи Господь шлёт кару,
Как в Содоме все сгорим».
- «И иди тогда вон к яру,
Утопись, мы не спешим.

Не сгорим мы, как в Гоморре,
А совсем наоборот.
Милость шлёт Господь, не горе» -
Дал Мякун ей отворот.

Гость торговый вышгородский
Много ездит, жизнь узнал.
Хоть купец и новгородский,
Этот город близким стал.

Утром князь собрал в хоромы
Всех, кому он доверял.
Обстоятельства весомы,
Так себе всё представлял.

- «Ночью я принял решение …» -
И Андрей вдруг замолчал.
Тут Михно, поняв смущение:
- «Говори, коли начал».

- «Эти земли покидаю,
В Суздаль еду, там мой дом.
Как отцу сказать не знаю,
Но скажу, дело не в том.

Как игуменья сказала?
Богоматерь ждёт исход.
Суздаль! Мысль мне подсказала,
Там откроем ей приход»

- «Есть вопрос!» - сказал Прокопий:
- «Говорю, как адъютант.
Не ломай напрасно копий,
И не в этом твой талант.

Город не отдаст икону.
Это Вера, Символ, Честь.
Делать надо по закону,
У неё и Киев есть.

Там любой сочтёт за счастье
Богоматерь лицезреть.
Ты же хочешь в одночасье
Символ в Суздаль упереть?»

И Андрей лишь ухмыльнулся:
- «Так уж прямо упереть …
Я, любезный, не свихнулся,
Но, как есть, нельзя терпеть.

Мне игуменья сказала,
Что добро благословит.
Чтоб с людьми икона стала,
Если соблаговолит.

Посему есть предложение» -
Дверь открыл, чтоб выйти дать:
- «Вот такое продолжение
Предлагаю я принять».

Двое вышли из светёлки,
Но никто их не узнал.
Борода … ну, как метёлки.
В рясах оба, как сигнал.

- «Вот знакомьтесь, два иерея.
Дом их – женский монастырь.
Служат, там досужим вея,
Что Господь их поводырь.

Понесут они икону
В город Суздаль, то их крест.
По церковному канону
Это Богом данный жест.

Никодим по праву старший,
Всё же он протоиерей.
Нестор служка без демаршей,
Как-никак и он иерей.

Понесут поочерёдке
Прямо в Суздаль и пешком.
Ни в телеге, ни в пролётке …
Ну, а мы при них притом.

Есть какие-то вопросы?»
Все молчали, обалдев.
В шок повергли эти вбросы.
Князь в глазах стал просто лев.

- «Всё ж отцу это известно?
Всё же он Великий князь».
- «Да Михно, тебе пусть лестно,
Я с тобой пойду на связь.

Как с совета разойдёмся,
Сразу в Киев, нас не ждут
Всё обсудим, разберёмся,
Не уверен, что поймут …

Доложиться всё же надо.
Мой отец большой стратег,
Пусть нутро и будет радо …
Киев чтил, как оберег».

Глеб помялся, но поднялся:
- «А с дружиной нашей как?
Я ж не Суздалю нанялся,
Всё же местный как-никак».

- «Лично мне ты нанимался!
Так-то, Глебушка-дружок,
Скажи прямо, испугался?
Возьми с полки пирожок.

Так что шибко не волнуйся,
Есть надёжные друзья.
Не держу, собой любуйся,
Так сужу не только я.

Если нет больше сомнений,
Я немного повторюсь.
Для трактовки изменений,
Принципом не поступлюсь

Назначаю адъютанта
Воеводой в нашу рать.
Он у нас не без таланта
Сможет всех к рукам прибрать.

А вот тысяцким, Прокопий,
Будет твой хороший друг.
Верно, Фока! Ломка копий
Его страсть всегда, не вдруг.

А тебя Глеб назначаю
Здесь наместником, вот так.
За слова я отвечаю,
Тут не справится слабак.

Завтра день на подготовку,
Разговоров никаких.
Крест целуйте, что трактовку
Сбережёте от шумих».

Каждый к батюшке склонился,
Трижды крест поцеловал.
Андрей лично убедился,
Что план дерзкий стартовал.

День прошёл, как и обычно.
Никто слова не сказал.
Все молчали непривычно,
Как Андрей и заказал.

А в обители служили,
Чтоб Господь грехи простил.
Где-то даже слёзы лили,
Кто-то пел, что было сил.

Только к вечеру движение
В доме князя началось.
Часть казны и сбережение
Всё погрузки дождалось.

По указу князя всё же
Смастерили свой возок.
И коней придали тоже,
Чтоб иерей не сам волок.

Всё же путь лежал не близкий
И икону на руках
Пронести, подход был склизкий …
Князь решил не на словах.
 
И уже глубокой ночью,
Когда Вышгород весь спал,
Символ города воочью
Вместе с князем «уплывал».

И не бряцая мечами ,
Вереница вышла в степь.
Без эмоций, все молчали …
До утра за Днепр успеть.

И уже совсем под утро
Припять вброд прошли на раз.
Там Черниговщина будто
Их ждала, как на показ.

В сёлах люди выходили,
Словно знали, кто идёт.
Богородицу просили
Защитить от тех, кто бьёт.

Но князь шёл без остановки,
Лишь у речки Сож привал.
Он с учётом обстановки
Расслабляться не давал.

Утром Вышгород проснулся,
Кто работать, кто на торг.
Вскоре просто содрогнулся
И прийти в себя не мог.

Крик с обители раздался:
- «Богородица ушла-а-а!!!»
Город просто растерялся,
Оторопь на всех нашла.

Люди к князю, а там пусто
И дружины тоже нет.
И от слуг вестей не густо,
Кто что скажет, весь ответ.

-  «Надо ехать в Киев к князю,
Может, скажет, где же сын.
И своей законной властью
Всё вернёт без писанин».

Группу жителей собрали
И возглавил их Мякун.
Он идею дал – украли,
Видно было, не болтун.

Юрий встретил их спокойно,
Словно ничего не знал.
Накануне сын достойно
Как на духу, всё рассказал.

- «Помоги князь разобраться» -
Из толпы вышел Мякун:
- «Не дай Бог! Могло же статься,
Что ваш сын пропал, как гунн».

- «Что несёшь, неблагодарный! …»
Юрий с трона соскочил:
- «Может в замысел коварный
Сам всё это и включил?

Он вчера со мной общался,
Был с Михно, а не один.
А сейчас пропал? Скончался?
Всех в поруб и до седин!»

Мякун бухнул на колени:
- «Смилуйся! Поруб причём?
От святыни нет и тени …
Богоматерь, … вот ведь в чём».

Посмотрел Мякун на небо:
- «Пресвятой здесь больше нет.
Может быть, кто верил слепо
И ушли за нею вслед?

Рассуди нас и помилуй,
В горе нашем, ты ж отец.
Очень верим в твою силу
В дальновидность, наконец»

- «Едем в Вышгород немедля,
Я на месте разберусь» -
И ещё чуть-чуть помедля:
- «Неизвестная мне Русь …».

А Андрей всё дальше, дальше …
Позади остался Днепр.
И Ока уже, как раньше,
Открывала свой адепт

Сотни вёрст пойти успели,
Лето нежило теплом.
Звонко жаворонки пели
Где-то в небе голубом.

И молва о Чудотворной
Обгоняла, шла вперёд …
Люди к ней с мольбой покорной,
Пресвятая их спасёт.

Обошли Рязань с востока,
Перешли Оку не вброд.
Вышли к Клязьме у истока,
Где жил суздальский народ

Вдруг возок, что был с иконой,
Без причины всякой встал.
Князь подъехал и с поклоном:
- «Конь ваш видимо устал?»

- «Нет! Похоже здесь другое» -
Вмиг ответил Никодим
- «Место чувствует родное …» -
- «Кто»?: «Кого не отдадим!

Предлагаю тут остаться
Ну, хотя бы на ночлег.
Вам решать, князь, может статься
Здесь закончится побег».

И Андрей с ним согласился,
Благо Суздаль близко был.
Летний сумрак опустился
И ночной туман поплыл.

Он лежал и, глядя в небо,
Думал: «Чудо это вновь?
Может, выглядит нелепо,
Что я так явил любовь?»

Звёзды в вышине мерцали,
Ветерок приятный дул.
И когда все уже спали,
Не заметил, как уснул.

Утром ранним к воеводе,
А Прокопий тоже встал.
- «Собирай людей к подводе» -
Первым делом приказал.

Никодим и Нестор тоже,
Словно знали, что их ждёт,
Подошли шепча: «О, Боже!
Подвиг праведный грядёт».

Собралась дружина тут же,
Остальные были здесь.
И Андрей, бывало хуже,
Был спокоен, собран весь.

Тихим голосом, негромко
Очень чётко произнёс:
- «Спал сегодня я не долго,
Случай этот сон мой снёс.

А заснув, как вновь проснулся,
Сон увидел словно явь.
Я к Пречистой прикоснулся,
Мысль её, тотчас поняв».

Она внятно мне сказала,
Суздаль свой можешь забыть!
И Владимир указала,
Храм Соборный, там ей быть.

И ещё, что это место
Православный должен знать.
Мол, обитель ставь, пусть лестно,
Боголюбово назвать».

Слушали, … благоговение
Создало незримый фон.
Трепет, радость даже рвение
Делать всё, что скажет он.

И Андрей решил остаться,
А об этом объявил:
- «Строить храм, быстрей стараться.
Это всё не я решил!

Так Пречистая сказала,
Волю надо исполнять.
Будет так, ну а сначала
Во Владимир помощь звать».

И Земятнич, тиун верный,
Начал резво помогать.
Опыт этот беспримерный!
Так Владимир стали знать.

Божья Матерь, как икона,
На века осталась тут.
И её, как часть канона,
Все Владимирской зовут.