Аристотель

В те года, когда к Аиду в холод
Попадали с южных берегов,
Когда мир ещё был глуп и молод,
И Олимп был домом для богов,
Жил коротконогий Аристотель
И, античным воздухом дыша,
Утверждал, что в каждом, кроме плоти,
Есть ещё какая-то душа.

В культе тела проживали греки,
Ели, пили, спали без конца,
Думая, что в тленном человеке
Нет другого, тайного лица.
На Олимпе Ганимед кудрявый
Лил вино по амфорам златым,
Зевс глядел на землю величаво,
И тогда лишь голод правил им.

И не знали боги-олимпийцы,
Что постигнет Грецию беда,
Что вино однажды прекратится,
И Олимп забудут навсегда –
Говорил ж, картавя, Аристотель,
Пока Зевс рукой нектар мешал:
Главное, чтоб в людях, кроме плоти,
Обитала храбрая душа.

И пришли аскеты-итальянцы,
Молоком волчицы – не вином –
Слитые в один огромный панцирь,
И Эллада пала пред врагом.
Зевс скучал и вниз глядел угрюмо:
Пировать теперь по нутру,
Так о чём же он – великий – думал,
В час, когда проспал свою страну?

И тогда лишь осознали греки:
Не в оружьи сила, не в броне,
Не в ладьях, захватывавших реки,
Как ни странно, даже не в вине –
Как твердил им мудрый Аристотель –
Жаль, они не слушали, греша –
Сила в том, что в каждом, кроме плоти,
Есть непобедимая душа!