***

Про Джигарханяна и его молодую, но уже хитрую жену
Для Поэта Петрушки из «Пилорамы»
с Эдмоном Кеосаяном.
Мы его всю жизнь любили,
Смотря с ним фильмы по сто штук.
На спектакли к нему ходили…
Вдруг полюбил он Цимбалюк.
 
Свадьбы не было и лодки,
Хотя может свадьба и была…
Но она и её подруга – две красотки
Окрутили мужика.

Загорелись его глаза – то,
Армянина заиграла кровь.
Он подумал, это ж надо,
Ко мне пришла новая любовь.

У него забилось ретивое
В немолодой уже груди.
Он ей сказал, я тебе отдам любое,
Только ты, моя милая, ко мне приди.

Днём и ночью я, мол, в культуре,
И, мол, не вижу бела дня.
Без тебя тоска в натуре –
Ты ко мне приди – любовь моя!

Перед тобою я, мол, двери все открою,
Буду называть тёщу «Мать»,
Я тебя поцелуями покрою,
А ими я ещё умею покрывать.

Узнав это, две бабёнки
Хитрые, ну даёшь,
Раскатали свои губёнки
И затеяли вертёж.

Они вокруг него сплетали сети,
Как паук вокруг гнезда,
А его глаза на Виталину смотрели как дети,
Боже, как она красива, молода!

Она – божество, она очарованье, –
Думал он ночами и пил армянское вино.
Нет, завтра же я ей любви признанье,
Сделаю – и гори всё оно.


А тем временем злодейки,
Стали мысли в голове крутить, –
Плести коварные идейки
Как народного артиста разорить.

Мазур сказала, Витя, гляди в оба,
Ты за прямоту меня прости,
Какая там любовь до гроба?..
Смотри, свой шанс не упусти.

А потом ты дай ему как другу,
Чтоб отношения наладить,
Свою погладить руку,
А потом дашь ещё чего погладить…

А пока эти злодейки – уроды,
Уже считали артиста капитал,
Он, настроив своей души ноты,
Сел и любимой Оду написал.

«Буду я перед тобою честным,
Своей душой не покривлю!
Лина, ты словно птица в раю небесном,
Милая, как же я тебя люблю»!

«Твои глаза – как два карата,
А губки цвета апельсина.
Не отвергай меня, не надо –
Дорогая Виталина»!..

«Старикан уже играет на баяне –
Сказала Мазур – попался на крючок!..
Теперь он полностью у нас в кармане –
Наш (милый) старичок»…

Мазур: «Теперь давай – ка для души –
И достаёт колдовскую книгу…
Вить, садись. Мы с тобой в тиши,
Будем плести против старика интригу»…

И два дня они не пили и не ели,
Пассы делая руками.
Потом вместе за стол с книгой сели,
Заклинанье говоря стихами.

И раздвинулись комнаты стены,
И их осветила Луна.
И Мазур сказала: «Здесь мы.
Луна, ты помочь нам должна».
Мазур: «Тут старикан один очень вредный
Сидит в своём театре один.
Сам он к тому же не бедный
И ещё Армянин».

«У него бабок – не клюют даже куры.
Сидит и себя только греет.
А это Министерство Культуры…
Его за что – то жалеет».

Луна: «Хорошо. Помогу. Уже в доле.
Пятьдесят процентов от суммы, лады?
К тому же когда одни девки в поле, –
Недалеко и до беды».

«Только Вы лягте в полночь на травку,
Применяя свои знанья,
Снимите колющие предметы… булавку…
И прочтите вот это заклинанье».

«Дух наш милый, Сева,
Не делай нам обман.
Пошли от Армена три рубля налево,
А его миллионы нам в карман».

Легли они на травку или нет – я не знаю.
Об этом знает лишь Луна!..
Но я Вам точно обещаю,
Что они дождутся нашего суда!!!

   Так и вышло. Наутро Цимбалюк и Мазур взяли, и наш самый гуманный суд в мире,
приговорил обеих к пожизненному служению Мельпомене.