Те его туфельки

У Путина есть туфельки с секретом;
Он ростом мал, и то бы не беда,
Когда бы он собою был при этом
Всё время, вплоть до Божьего Суда;
Но видно выглядеть героем и атлетом,
При малом росте, сложно без стыда.

И небо в январе не разразилось громом,
Ударом молнии не навело священный страх,
Когда, чтоб не казаться гномом,
Не нам, а в своих собственных глазах,
Он в валенках с крутым подъёмом
В крещенских гарцевал снегах.

Поймёт его лишь стильная девица,
А ты не зная, не уловишь суть;
А если знаешь, должен удивиться
Как человек такое мог обуть;
Такое даже с чёртом не случится,
Чтоб он копытами отважился рискнуть.

Казаться выше – детское стремленье,
Тянуться вверх, на цыпочках ходить;
Жизнь долгий путь, а детство - лишь мгновенье,
Таким как есть учись себя любить,
Чурайся  комплексов, они как те каменья,
Что тянут вниз и могут утопить.

А этот не утоп бесследно, и позором,
В своей давно не детской жизни, не сочтёт,
Что под внимательным, всеобщим взором,
Он детский комплекс, словно флаг несёт;
И пусть глядят с презреньем и укором,
Он лишний раз и глазом не моргнёт.

Вот старой песенкой, на новый лад пропетой,
Поклонников с трибуны развлекал;
Грозил тем ворогам невиданной ракетой,
Чьи облигации усердно покупал;
И так перепугал их штукой этой,
Как голый зад ежа б перепугал.

Вернуть же то, что для китайского народа
Отмерил он, ты даже не мечтай;
Уверенно и мирно, год от года,
Сибирью будет прирастать Китай;
Теперь у них таёжная природа,
Останься с ними или отступай.

И пусть простят тебя твои лихие предки,
Сумевшие и взять, и удержать,
Что в роли бесхозяйственной соседки,
В итоге оказалась наша мать;
Что на простор, из ставшей тесной клетки,
Дракон окрепший начал выползать.

А в Европейской части машут триколором,
Как пьяный Ельцин всуе научил;
Приемник им глаза присыпал сором,
И следом кучу брёвен навалил,
А после, мысль о величье скором,
В сознанье каждого гвоздём калёным вбил.

Для них, что за Уралом, то вторично –
Страна и до Урала велика,
Ведь дорого лишь то, что знаешь лично,
Что видит глаз и чувствует рука,
Что с малых лет так близко и привычно –
Своя деревня, поле, лес, река.

Иван дурак, а с ним и Марья дура -
В брехню поверят, правду не поймут;
Хозяйский кал им слаще конфитюра,
И мил на шею давящий хомут;
А Путин, он игры большой фигура,
И кто поставил его, те и уберут.

В большой игре фигуры заменимы
В ряду от крайней пешки до ладьи;
И сколько пешек - все они гонимы,
И первыми в расход идут они;
И кто сказал, что мы неистребимы,
Когда такие наступили дни.

Вся жизнь у Путина построена с секретом,
И шлейф нечистых дел растянут на года;
Пусть тёмный лик его малюют белым цветом,
Он лишь темней становится всегда;
Но как во сне, всем пребольшим балетом
Мы с ним танцуем дальше - в никуда.

И нам те его туфельки оставят
Один кривой окаменелый след;
И даже лучшие из лучших не исправят
Последствия всех беспробудных лет;
Когда так долго нечестивцы правят,
Есть день сегодняшний, дня завтрашнего нет.