Около кола

Есть в русском языке две группы слов, корни которых внешне очень похожи, но, по мнению языковедов, имеют различное происхождение. Одна из них образована от существительного «коло», которым древние славяне обозначали круг или окружность. В первоначальном виде лексема не сохранилась, но мы до сих пор пользуемся её производными: «кольцо», «колесо», «колея», «около», «околица», «калач» (в старину – «колач») и пр.
С другой стороны, есть в нашем языке множество слов, близких фонетически, но этимологическое родство которых с только что упомянутым корнем, лингвисты опровергают. Вот некоторые из них: «кол», «колода», «колоть» и пр.
Есть и еще одна группа, в которую вошли также внешне похожие слова, но имеющие индивидуальное происхождение. Среди них: «колодец», «колокол»*, и ряд других.
В большинстве случаев размышления и выкладки, позволившие учёным прийти к своим выводам, остаются не популяризированными, а потому оставляют желание всем интересующимся разбираться в этих вопросах самостоятельно. В самом деле, мне совершенно не понятно, почему русскую «колоду» нужно выводить от глагола «колоть», да ещё с исходным значением – «бить» (молотом, топором, ножом и т. д.), раскалывая, рассекая или долбя (Шанский). Почему «кол» буквально – «отколотый, отрубленный кусок дерева» и почти эквивалентен слову «клин». Анализируя современную и старинную семантику этих слов, я прихожу к совсем иным умозаключениям.
Что такое колода? У этого слова имеется множество значений, что свидетельствует о его древности. Во-первых, в старину так называли упавшее дерево** (ср. поговорку «Через пень колоду», выражение «змея подколодная»), а также большие брёвна, употреблявшиеся на постройку речных судов – стругов. Во-вторых, до последнего времени так называли короткий отрезок толстого бревна, на котором колют дрова (ср. пословицу «Пока опускается топор, колода отдыхает», загадку «Лежит баран, не столько шерсти на нём, сколько ран»). Также колодой называют изготовленные из цельного бревна изделия, например, выдолбленные улей, корыто, гроб или вытесанные обрамления оконных и дверных проёмов в деревянных срубах: притолоки, косяки, пороги и т.д.
Колодами назвали также и орудия наказания, представлявшие собой толстые широкие доски, в которой имелись четыре отверстия для фиксации конечностей осуждённого. Несчастный, подвергнутый такой пытке, находился в согнутом положении, в результате чего, через некоторое время начинал испытывать жуткую боль в суставах и позвоночнике.
Иногда «колода» приобретала иносказательное значение. Так говорили о неповоротливом, неуклюжем человеке («Старый муж, что колода лежит», «поворотлив, как колода»), о большой замороженной рыбе и т.д. В словаре Дале можно найти ещё с десяток различных примеров употребления этого многозначного слова. Все объединяет одно: первоначально «колода» – «очищенный от сучьев ствол дерева, бревно».
Можно допустить, что лингвисты в некотором отношении были правы или, по крайней мере, находились на верном пути, если внести небольшую поправку в объяснение Шанского. Связь «колоды» с глаголами «колоть» (колотить) состоит не в том, что «колода» – это «нечто расколотое», а в том, что у срубленного дерева сколоты (обрублены) сучки и ветки, в результате чего его ствол приобрёл округлую (коло) форму.
Сегодня существительное «колода» повсеместно заместилось синонимом «бревно», и его начальное значение стало забываться. Этимологию слова «бревно» ученые выяснить толком не смогли, отметив лишь его общеславянское происхождение и возможную связь с лексемой «бровь», в значении «перекладина», «мостик» или даже «скамья». По-древнерусски, например, «бервь» – «плот», по-болгарски «бръв» – «перекладина, мостик; брод», чешское brev, словенское brv – «мостик; скамья» и т.д. Отсюда видно, что бревно – это не колода вообще, а приспособленный под вполне определенные цели образец, как правило имеющий горизонтальную ориентацию.
Отсюда может исходить и другое понимание слова «колода», которое в церковно-славянском языке имело вид «клада» - от глагола «класть». Колода - нечто лежащее, положенное. Таким образом, и «колодец» - изначально «выложенная деревом или камнем яма». Именно так понимали это слово составители первого русского толкового академического словаря 18 века издания, а им было видней.
Слово «кол» связано прежде всего со словом «клык». «Клык» - не что иное как переосмысленная уменьшительная форма «колык» (колик), то есть «маленький кол». Отсюда понятны все глаголы, типа «колоть», «закалывать», «прокалывать» и пр. Все эти действия могли совершаться как колами, так и клыками. Форма клыка как раз и представляет собой кол. Ранее колья служили не только для охоты и боя, но и для обороны стойбища. Из них устраивали укрепление городов: врытые в землю плотной стеной колы (колья) образовывали частокол. Традиция огораживать места обитания сформировала лексему «околица», которую выводят из корня «коло», то есть «то, что окружает», но с таким же успехом можно предположить источником «частокол», которым обносили древние поселения. Со временем необходимость в таком заборе отпала, но язык сохранил обозначение «границы своей территории». Мы говорим: «Ехать окольным путём», то есть не напрямик, а в круговую, как бы вокруг города, по кольцевой, окружной дороге.
Возможно, что передвижение подобным образом легло в основу фразеологизма «нести околесицу». Сначала это выражение обозначало «говорить слишком многословно; разговаривать какими-то намеками, недомолвками, не затрагивая сути дела; вести разговор вокруг да около». Теперь мы скорее употребим его, если хотим сказать, что некто говорит что-то невразумительное или несёт полный вздор и глупость. Здесь опять тесно сплелись понятия «околицы» и «колёс», на которых можно проделать лежащий вдоль неё путь. След, оставляемый колесом, называют колеёй, а иногда и понятие «околесица» выводят и этого следа, который в местах поворота дороги называли «околёсиной».
Исчезновение городских деревянных стен из огромных колов привело к тому, что и сами колы в таком виде утратили свою актуальность и стали мельчать. Сегодня, произнося это слово, мы представляем палку сравнительно небольших размеров, которую может спокойно удержать в руках один человек. Иногда это и совсем маленькие колышки для разметки земельных участков, закрепления шатров и палаток и т.д. «Кол» действительно стал равен «палке» или даже «клину». Иногда лексема служит для иносказательного обозначения цифры 1 ввиду внешнего сходства с этим предметом.
«Околеть» (умереть) – сначала было образным выражением «уподобиться колу, одеревенеть». Сходный смысл имел и глагол «заколодеть». «Прямоезжая дорожка заколодела, заколодела дорожка, замуравела, ай по той ли по дорожке прямоезжею да й пехотою никто да не проезживал». Здесь слово ещё имеет прямое значение: «заколодела» - завалена колодами, стволами упавших деревьев, «замуравела» - заросла травой. Но диалектизм приобрел также и аллегорический смысл: «заколодеть» - «стать неподвижным, неподъемным, заесть, застрять»  («Зачем он медлит? Не заколодило ли ему?» - Лесков. «Ровно заколодило - ни одной рыбки не поймал»).
Лингвисты разделили происхождение слов «кол» и «коло», но в ряде случаев этот барьер расплывчат. От «околицы» совсем недалеко до «околотка». Так в дореволюционной России называлось подразделение полицейского участка, а также городской район, за порядок в котором отвечало это подразделение. Происхождение слова является предметом этимологических споров. Не решено, связано ли это существительное с «около» – тогда оно может пониматься как «округа», «местность, лежащая поблизости» – или же с глаголом «колотить».  Дело в том, что стражу порядка (околоточному) вручалась особого вида колотушка, в которую он стучал, обходя свой участок. Район, в котором был слышен звук колотушки, и назывался околотком.
От «околотка» отпочковался глагол «околачиваться», то есть «ходить где-то без дела, с непонятными намерениями». Еще недавно мать могла попенять своему отпрыску: «Что ты целыми днями на улице околачиваешься?» Думается, что образом для этого слова послужил околоточный, совершающий обход подведомственной территории.
К интересному выводу лингвисты пришли относительно слова «колодец», которое они признали за иностранного гостя. Это «одно из слов, которые кажутся чисто русскими, славянскими, а на самом деле заимствованы, только очень давно, – пишет Лев Успенский. – Пришло в глубокой древности из готского «калдингс» – «холодный источник» (можно вспомнить немецкое kalt, английское cold – «холодный» и т.д.). В подтверждение этому они приводят древнерусскую кальку: наравне с «колодец» употреблялось и слово «студенец».
Однако происхождение (а может быть ассимиляция) лексемы было не таким уж и закомористым. «Колодец» – это яма, вырытая до водяной жилы, для воды, и одетая срубом, либо камнем, а иногда и цельною дуплястою колодой, отчего происходит и самое названье (В. Даль). То есть яму, чтобы земля не осыпалась, укрепляли колодами с выдолбленной сердцевиной, отсюда и пошло её словарное обозначение. Старославянское «кладезь» также хорошо соотносится с южнославянским (болгарский, сербохорватский, словенский) «кладенец» при том, что «колода» в этих языках имеет форму «клада»***.
Такую версию языковеды высказывали неоднократно, в частности об этом писал ведущий специалист в области изучения славянских языков, финский лингвист русского происхождения Валентин Кипарский. Но «наше всё» Фасмер счёл объяснение неубедительным, ввиду наличия суффикса -езь и обилия названий рек со словом «колодец» в своем составе. По его мнению, исходным значением следует, скорее, считать «источник». Но переход древнеисландского kelda (источник) в готскому kalds (холодный) остается при этом совершенно непонятен, да и само влияние этих языков на формирование общеславянской лексики вызывает вопросы. Нельзя исключать, что иностранный корень, занесенный на славянскую территорию, был понят народом по-своему и адаптирован к существующим в языке смыслам. Такое явление происходит везде и всегда, и учёные прекрасно об этом знают.
Подводя итог сказанному, можно констатировать, что действительно иногда в языке слова так переплетаются и срастаются, что понять, были у них разные истоки или нет, довольно трудно, а может быть, невозможно. Часто народная этимология, подстраивающая заимствованные слова под формы местной речи, вносит дополнительную путаницу, а иногда и профессиональные лингвисты заблуждаются на счёт происхождения отдельных лексем. Единственное, о чём можно сказать с уверенность, что фонетически сочетание «кол» очень удобно для произнесения, и язык создал множество смыслов в привязке к этому короткому корню.

____________________
*«Колокол». Одна из народных этимологий выводит это слово из фразы «кол о кол», то есть, прежде чем колокола обрели характерный вид, функцию подачи звукового сигнала могла выполнять более примитивная конструкция. В 20 веке на различных массовых стройках рабочих созывали, ударяя железным прутом о висячий рельс – нечто подобное мог представлять и прообраз колокола. Но учёных такое объяснение устроить не могло, и они предложили кое-что поинтереснее.
«Колокол», по их мнению, – удвоенный корень «кол», родственный английскому call (звонить, звать), образованный по звукоподражательной модели, так по-древнеиндийски kalakalas – «шум, крик».
Аналогичным образом сложилось слово «глагол», ранее обозначавший не часть речи, а всю речь целиком. Помните, Пушкин призывал «глаголом жечь сердца людей» – тогда это существительное осознавалось как «речь, слово», а начальной его формой было «гологол». «Гологолить» – «издавать голосом характерный звук», «говорить», без учёта смысла сказанного. Позже этот оттенок значения взяло на себя слово «балаболить». Сегодня звук нашей речи изменился, и мы обозначаем его «бла-бла-бла», видимо, раннему произношению более соответствовало «голо-голо», т.е. выговор был «окающий».
**Название музыкальной группы «Веданъ колодъ», исполняющей старинные песни и стилизации под древнерусский фольклор, её участники переводят, как «Священное дерево».
***Тогда «клад», возможно, – «то, что спрятано на дне колодца». Кладовая также могла устраиваться в леднике (вспомним слово «студенец») для лучшего хранения продуктов, и лишь потом словом стали обозначать любое хранилище.