Из книги Осетия! Волшебный край...

КОБАН.ДАРГАВС. ГОРА ТБАУ-ХОХ

Часть IX

КОБАН,  ДАРГАВС,
ГОРА ТБАУ ХОХ.

1

В небесах  завершились замесы,
Полетело тесто из туч,
И луны ущемлённой срезы
Раздробили оков сургуч.

Загорелись огни на башнях,
Заворочались жернова,
После мук безделья вчерашних
Кочегарится голова.

Совмещаю в палитре краски,
Чтобы спрясть путеводную нить,
Кружевами причудливой вязки
Сноп неведомого  обвить.

2

Пытаясь чудо объяснить,
Никто не может  точно знать,
Чтоб что-то верно доказать,
Но и не смеет отрицать.

Искусник, мудрый рыболов,
Создавший сети из оков,
Велик твой сказочный улов
На протяжении веков…

Бог дал, бог взял, бог сотворил.
Бог вездесущ. Бог справедлив?
Молись, молись весь грешный люд,
Пока земля есть твой приют.

И всё ж дрожи и трепещи
Пред каждым днём, и не взыщи,
Коль завтра свалится беда,
Когда уйдёшь ты в никуда.

И весь огромный сложный мир,
Что ты всю жизнь в себе творил,
Куда он денется, куда?
Ужель конец всему тогда?

Застынет тело и замрёт,
В земле травою прорастёт,
Но вот душа…Кто даст ответ?
Блажен, кто верует. Кто ж нет?

3

Кому докажешь, что однажды
Мне довелось увидеть вдруг,
Как чётко вырос полукруг,
Скорее эллипс из тумана,
Объяв прохожего нежданно.
В нём искры снизу зарождались
И вверх поспешно устремлялись,
В своём движеньи разрывались,
Делились, множились, взметались,
А снизу новые являлись.
И в этом блеске он ушёл,
А взгляд увидел и нашёл
Ещё десяток человек,
Где плыл такой же странный снег.
Но всё исчезло как-то сразу,
Не повторяяся ни разу.

Ещё могу Вам рассказать,
Что довелось мне испытать
Блаженство, Божью благодать.
Нежданно, в неурочный час,
Сбегала с горки, торопясь,
И вдруг истома разлилась
По телу сладкою волной
И погрузила в мир иной.
Казалось, я сейчас растаю
И улечу, куда, не знаю.
И вся реальность уплыла,
Хотя всё там же я была.
Секунды длилась чуда власть,
Не дав насытиться им всласть.
Но, сотни раз пройдя потом,
По месту этому пешком,
Молила повторенья чуда…
Что это было? И откуда?
Но это мелочи пред тем,
Что довелось познать Вам всем,
И каждый вспомнит что-нибудь
Своим неведомым блеснуть.
А я опять вернусь к горам,
Чтоб рассказать о чуде Вам.
Охотник старый Агубей  ,
Без хитрости и без затей
Поведал мне этот рассказ,
Который припасла для Вас.

4

Среди семьи скалистых гор,
Где справа Кариу - шатёр,
А слева Чызджыты гора,
Стоит родная их сестра.
Прорезан складками ложбин
Анфас из нескольких вершин,
Сползают склонов рукава
В красивейших ущелья два.
О том  из них пойдет рассказ,
Где Гизельдон  встречает нас.

5

В период дикой перестройки,
Чтоб Богу душу не отдать,
С охотником везучим, ловким
Пошёл он дичи пострелять.

Поднявшись справа от Кобана,
Где лес богатый на плоды,
Шли в сторону Кадаргавана,
Искали свежие следы.

Как нравилось идти коврами,
По ворсу мягкому шурша,
Нагие ветви меж стволами
Свет пропускали, чуть глуша.

В засидке над тропой кабаньей
Прождали долго, дотемна.
Пошла вдруг сизыми клубами
Тумана влажного волна.

Сильней, сильней туман сгущался…
Решили развести костёр,
Друг неудачей возмущался,
А  Агубей, достав топор,

Чуть отошел, казалось близко,
Собрать побольше сушняка,
Дым от костра стелился низко,
Тянулась к хворосту рука…

И вдруг внезапно изменился
Обзор вокруг. Увидел он,
Что в мрачных скалах очутился,
И чист пред ним был небосклон.

Не запугаешь Агубея,
Не раз в горах он ночевал,
За туром гнался, не робея,
Над пропастями  среди скал.

Перед волками не терялся,
Медведя в спячке поднимал,
А тут смотрел и удивлялся
И ничего не понимал.

Неужто снова он на Тбау?
Опять творятся чудеса?
Он вспомнил страшную забаву,
Как Уацилла  принялся
Пугать его в своих владеньях,
Когда нечаянно он смел,
В азарте, гнавшись за оленем,
Запрета перейти предел.

Меж тем, день был довольно жаркий,
Сквозь кучевые облака
Уж солнце щурилось неярко,
И веер ветра дул слегка.
Олень сильнее оказался,
Его перехитрив, сбежал,
А Агубей, когда поднялся,
Увидел молнии кинжал.

И вдруг там началось такое,
Что не забудешь никогда,
От страха сжалось ретивое,
И чудом обошла беда.
По всей поверхности вершины
Огни прозрачные росли,
Перемещались по дернинам,
На скалах прыгали, ползли.
Он ощутил, как паутину,

Вдруг на себе такой же свет:
Лицо, одежду, руки, спину
Покрыл слой призрачных тенет.
Потом ещё страшнее стало:
После раскатов громовых,
Пища, жужжа, вокруг летало
С полсотни молний шаровых .

Не помнил, как  тогда спустился
Вниз к лесу, резвый  Агубей,
Как у ручья он очутился,
С лица смывая страха клей.

О, громовержец, Уацилла,
Твой гнев божественный могуч!
Перед твоею грозной силой
Бледнеют даже стаи туч!

В конце июня осетины
Несут тебе свои дары
С Даргавской древней котловины
В пещеру, наверху горы.

Подробно описал в романе
Икскуль  Владимир [26] каждый шаг,
Как ожидал всю ночь в тумане
Тебя священник - дзуарлаг.

Ты мог поведать перспективу
Событий всех на год вперёд,
Шест с головой барана, пиво
Принять, раз так хотел народ.

Прошло достаточно столетий,
Но этот древний ритуал
И до сих пор в горах Осетии
Пока никто не отменял.

Вернёмся снова к Агубею,
Да, он на Тбау-хохе был,
Похищен странным чародеем
С необъяснимой силой крыл

Мерцали звёзды над горами,
И серп луны на убыль шёл,
А скалы чёрными клыками
Смыкались, будто частокол.

Нигде не видно было света,
Седая, мёрзлая трава
Скользила. Снег местами где-то
Светлел. Виднелась гор канва.

Прошел немного, оступился.
Нога! Рассвета нужно ждать…
Незванным гостем торопился
Озноб его в объятья взять.

Доковылял меж скал к проёму,
Внутри на камень, вроде, сел
И вдруг с неведомым объёмом
Куда-то в пропасть полетел.

6

Когда закончилось движенье,
Увидел он огромный зал,
Где, как от солнца, освещенье
Источник яркий создавал.
Растения по стенам вились,
В цветах неведомых, плодах,
Фонтаны чистые струились,
А воздух майским лугом пах.
Смотрел наш Агубей, дивился,
В какую сказку он попал,
Иль сон ему прекрасный снился,
Или в раю он пребывал?
И тут увидел он подземов,
Нас интригующий народ,
В одежде лёгкой и без шлемов.
Подумал: «Влип я в переплёт».
Они ничуть не удивились,
И, по обычаям Земли,
Приветствуя, чуть поклонились
И за собою повели.
Не зная языка подземов,
Он подсознаньем понимал,
Что выпустят его из плена,
Лишь знаний дав потенциал.

7

В Земле живя, её жалея,
Что терпит, бедная, от нас,
Они пытались Агубею
Вложить своих наук запас.
Как брать энергию от молний,
Не строя атомные ЭС,
И реки чтоб текли привольно,
И человеческий прогресс
Не мучил Землю, не корёжил,
В гармонии существовал,
Народ подземный не тревожил
И взрывом бомб не угрожал.
Чертили Агубею схемы,
К хранилищам его вели,
Он видел скрытые «антенны»
Для молний, бьющих вглубь Земли.
Учили, как добыть металлы,
Лантан, неодим или сплав,
Как из доступных минералов
Создать невиданный состав. 
Народ подземный невысокий,
Не те пропорции, черты,
Но из пустот Земли глубоких
Они достигли высоты
Ума, развитья технологий,
Давно освоили  Луну,
В миры другие без тревоги
Летают, одолев волну,
Земного, прочих притяжений.
Для них проблем давно уж нет
Ни в океанских  погруженьях,
Ни в посещении планет.
Но трудно было Агубею
Постичь такой высокий класс,
Закон простейший Фарадея
И то не помнил он сейчас.
Не осуждайте Агубея,
А кто б из нас мог всё понять,
Ведь даже с «высшим», я не смею
Де факто это утверждать.

8

Другие ближе были темы,
Хотел  о прошлом он узнать,
О миллионах лет подземы
Могли ему всё  рассказать.
Что рассказать? В красивом  зале
Был круговой, большой экран,
Где кадры быстрые мелькали,
При ощущеньи, будто сам
Ты был при всех этих событьях
И видел череду времён,
И виденьем таких открытий
Наш  Агубей был поражен.
Узнал, что ряд цивилизаций
Исчезли, как исчезнем мы,
От взрывов бомб и радиаций,
Что люди все обречены.
Порочность мира безгранична,
Порочен каждый человек,
Гордыней, завистью иль личным,
Что прячет глубоко от всех.
Что это варево инстинктов
Мораль не в силах победить,
И лицемерие вердиктов
Недолго может мир хранить.

9

О, не взыщи с меня, читатель,
Прошла глобальная война,
И челоклонов новых рати
Подземы сделали сполна,
Когда Земля способна стала
Вновь человечество терпеть,
И всё опять пошло сначала,
Учась колёсико вертеть.
Вложили нам немного знаний,
Способность развивать мозги,
И вот теперь живём мы с вами,
Как стадо прочей мелюзги.
Перед началом потрясений,
Подземы, зная всё вперёд,
В колониях для поселений
Собрали гибнущий народ,
Который жил, всему учился,
Всё знал, умел, но как в плену,
Всегда наверх, на свет стремился –
В Земле не нравилось ему.
Так, в мифах появлялись боги
Средь челоклонов наверху,
Для их развития, подмоги,
Доверенные «пастуху».
Летательные аппараты
И знанья древние небес,
Шумеров мудрые трактаты,
Архитектурный пласт чудес.
Об очень многом Агубею
В том зале довелось узнать,
Но больше утомлять не смею,
Вернёмся мы к горам опять.

                10

С вполне понятным интересом
Он стал рассматривать Кавказ,
И открывались все завесы,
Веками  скрытые от нас.
Как из окошка самолёта
Видны подушки облаков,
Сверкали спящие высоты
Под толстой шкурой ледников.
Громад блестящих разрушенье
Рождало реки и моря,
И льдов слепое продвиженье
Ломало горы, путь творя.
И по Даргавской котловине
Огромнейший дракон сползал,
Таща на вздыбленной хребтине
Щетину битых острых скал.
Меж Тбау и Чызджыты хохом
Он поднимался выше гор,
И, разрушаемый молохом,
Спадал, чтоб рыть долин простор.
Хрусталь озёр с водою льдистой,
Прозрачной, чистой, голубой
Переливался за скалистым
Хребтом, где таял лед шальной.
И вот покрылись лесом склоны,
Зверьё в избытке развелось,
И человек вступил в то лоно,
Где хорошо ему жилось.

Пещера возле Гизельдона
Ещё сто тысяч лет назад
Была неандертальцам домом –
Там найден их нехитрый клад.
В пять тысяч лет до нашей эры
Нашли в горах кобанцы медь
И научились  полной мерой
Искусством выплавки владеть.
Потом из руд метаморфозу
Создал толковый человек,
Придумавший, как сделать бронзу,
И тем прославившись навек.
Топорики, кинжалы, пряжки,
Узорчатые пояса,
Браслеты, жёлтых бус блестяшки –
Культуры яркой чудеса.
Находки древнего Кобана
Музеи многих городов
Не только наших, иностранных
Хранят в течение веков.
Тогда ещё в изгибах плавных
Мостами были толщи льда,
Обрывов не было нежданных.
Купцов тянулась череда…
И многие маршруты летом,
Что недоступны нам сейчас,
Для древних не были секретом,
Ведя насквозь через Кавказ.
И не было ещё завала,
Что Пуртским стали называть,
Дорога змейкою сползала,
Чтоб путника не  напрягать.
               
11

Но зрели гнойные нарывы,
И новой расы злая кровь
Взрастила алчные порывы,
Презрев всеобщую любовь.

И вся история планеты
Полна трагедией войны.
Зачем искать в веках ответы?
Ведь продолженье – это мы!

И стал Кавказ ареной битвы,
Что длится с тех  далёких пор,
А плачи, стоны и молитвы
Впитались в кожу наших гор.

Я пропущу веков объятья,
Их мерный, кропотливый бег,
Когда взрослел, меняя платья,
На всей планете человек.

Скажу лишь только об аланах,
Великих предках осетин,
Хотя истории карманы
Полны запутанных глубин.

На смену скифам и сарматам
Пришли другие племена,
Край южный сделался богатым
При их правлении сполна.

Но полчища неукротимых гуннов
С востока ринулись в Кавказ,
И племенам оседлым трудно
Пришлось уже в который раз.

Спасаясь от врагов жестоких,
Что, грабя, убивали, жгли,
Аланы лишь в горах высоких
Убежище себе нашли.

Пора суровых испытаний,
Лишений, тягот и борьбы,
И жизнь со множеством страданий
Сплела народу нить судьбы.

И копья башен, щит жилища –
Доспехи гордых осетин,
Обычай зиу , мера в пище –
Вот корень жизни из глубин.

Покинуты давно селенья,
И часовых забытых ряд
Роняет слёзы разрушенья,
Печален их суровый взгляд.

                12

При всём присутствовал незримо
Наш Агубей. Всё наблюдал.
Сменялись яркие картины,
И он там был. И он страдал.

Он видел тесноту ущелий,
Нехватку пахотной земли,
Как вырубали тисы, ели,
Как башни из камней росли.

Как  «город» мёртвых возводили,
Где на земле, где под землёй,
С каким почётом хоронили,
Отправившихся в мир иной.

Гора Рамынырах вся в «ульях»,
Застывших пчёл печальный рой
Не вылетит к цветам июля
Собрать добычи золотой.
 
Девяносто пять сооружений,
Где погребальный инвентарь
Для Барастыровых   владений
С усопшим также клали встарь.

Как гармонично, как красиво
Вписался этот «городок»
На склоне. Только хлопотливо
Всё дует ветер на восток,

В окошки склепов залетая,
Проветривая тишину,
Фандыром   сланца крыш  играя
Додоя    скорбную струну.
      
13

Что ж Агубей? Узнав так много,
Пройдясь по клавишам веков,
Решил, что уж пора в дорогу,
В страну с правленьем чужаков.

Однако ж он и не заметил
За массой самых разных дел,
Что наверху, на белом свете,
Десяток лет уж пролетел.

Цивилизация подземов,
Их  знаний, жизни образец
Доказывала теорему,
Что человечество – птенец.

Птенец жестокой, хищной птицы,
Что любит Землю разрушать,
Когда ж совсем он оперится,
Не дай нам Бог дожить, познать.

Он рассмотрел их карту мира
И с удивлением узнал,
Про связь с подземами Памира,
Про сеть тоннелей, космозал.

Он трогал корабли «тарелки»,
Знал принцип взлёта из земли –
Их всемогущие «горелки»
Раздвинуть сводов твердь могли.

Как утверждает житель местный,
К горе на скорости большой
Объект пронёсся неизвестный,
Вонзившись огненной стрелой.

Наутро в поисках ответа,
Упал ли то метеорит,
Пошли наверх проверить это,
Но невредим горы был вид.

Нашли лишь только след на камне,
Продавленный босой ногой,
Как развлекался предок давний?
Чтоб отпечаток стал такой?

Бывает видно из Даргавса,
Как  НЛО над Тбау-хох,
Меняя форму, цвет иль массу
Покружит, спрячется в отрог.

Однажды Агубея взяли,
И он над Тереком летал,
А горожане обсуждали
Тот шар, как новый сериал.

И было так, что над ущельем
Раздался взрыва грозный гром,
И искры яркие летели
С вершины огненным дождём.

От страха жители селенья
Попадали на землю ниц,
Но искры гасли до мгновенья
Касания её границ.

То не сработала ловушка,
И сильной молнии разряд
Устроил эту заварушку,
Рассыпав свой опасный град.

Всё подтверждает Генрий  Кусов [7],
Турист, писатель, патриот.
Он не юнец уже безусый,
Чтобы обманывать народ.

И план «цветных» месторождений
В горах под родиной своей,
Коих огромное скопленье,
Видал пришелец Агубей.

Тоннели шли в массив Казбека,
Под Цей, Садон и Дзинагу,
Но недоступно человеку
Сокровищ щедрое  рагу.

И всё Подземье озирая,
Он понял, как богаты мы,
Но почему тогда нищает
Народ такой большой страны?

14

О  Тагаурском древнем крае,
Где до сих пор ещё Даргавс
Не брошен, чудом выживая,
Продолжу дальше я рассказ.

Из Фиагдона через гору
Кружит дороги серпантин,
Означенный ещё в ту пору,
Как начал жить здесь осетин.

Давно ли руслом Геналдона
Асфальтовый стелился путь,
На перевале на Зелёном
Все выходили отдохнуть.

Святому месту поклониться,
Увидеть панорамы гор,
Нектаром воздуха напиться,
Послушать ветра разговор.

Но самый близкий из равнины -
Мимо села Кобан маршрут,
Где гор сомкнувшихся теснины
Связал обвал давнишний Пурт.

В каких веках образовался
Обвал, не помнит уж никто,
Лишь Агубей  мне признавался,
Что видел в прошлом всё это.

С поклажей, на быках, повозки
Одолевали крутизну,
Ведь тридцать три изгиба скользких
Пятьсот три метра в вышину!

Когда под песни водопада
Взбирались путники наверх,
То красота была наградой
За их упорство и успех.

Закрылась близкая дорога,
Как ГЭС освоила затор,
И в гладь воды зеркальной строго
Глядятся лики снежных гор.

За перемычкой встанут с юга
Зубцы  Майли и Джимары,
А справа младшая подруга –
Клык острый Шау-хох  горы.

Весною ранней водопады
Для чистки русла под тоннель
Летят ликующим  каскадом,
Вернувшись в детства колыбель.

Турбазы домики простые
Нашли возле воды приют.
Минуют времена лихие,
Здесь песни снова запоют.

Аул Хуссар-Хинцаг на скалах,
Как дряхлый брошенный старик,
Что в нашем мире одичалом
Седою головой поник.

Здесь башня кровника стояла,
Где, избегая мести, он
Скрывался раненый, усталый,
Эпохой жесткой обречён.

Его преследователь, хитро,
В медвежью шкуру нарядясь,
Подобно ящерице прыткой,
Наверх забрался, не таясь.

Ружьё на животе висело.
Тот вышел зверя посмотреть,
И эхо долгое гремело,
Когда его настигла смерть.

Отсюда виден  «град печальный»,
И бархат изумрудных трав,
И Гизельдона бег зеркальный,
И кроны редкие дубрав.

Неведомых  животных  стадо
Пришло к реке на водопой,
Окаменевшие громады
Лежат, навек  найдя покой.

Видна Даргавса котловина,
Села приземистый расклад,
Водохранилища холстина
И тополей  высоких ряд.

15

С какою грустью и тревогой
Собрался Агубей домой,
Проблем и раньше было много
И с сыном, и с больной женой.

Чудесной силой поместили
Его в каньон, где Гизельдон,
Зимой холодной обессилев,
Катился трепетным  ручьём.

Ещё лежал февраль на склонах,
Но разогретые снега
Швыряли белые хитоны
Во тьму ущелий, на луга.

В подзорах кружев, ледопады
Свисали, тенью взяты в плен,
Камней летящих канонады
Стихали в вате влажных стен.

Играло солнце на изломах
Ребристых вертикальных скал,
А в зевах гротов и проёмов
Клубком свернувшись, сумрак спал.

Террасы, склонов длань крутая
Держали жизнь дерев, кустов,
Лещина, серьгами играя,
Желтела маревом зонтов.

И Гизельдон, ребёнок снежный,
Между дремавших берегов
Бежал прозрачный, безмятежный
По руслу из  камней и льдов.

Там, где-то наверху, в тоннеле
Его близнец – другая часть
Живой змеёй струился в теле
Горы,  открывшей ему пасть.

Разрушенной была дорога,
Подъём на Кахты-сар  синел,
Опоры сталь согнулась рогом,
И рельсов дальний взмыл прицел  .

Остатки  жалкие оленя
Теченье мыло меж камней,
На пиршество собравшись, племя
Волков сожрало, что вкусней.

Людей у ГЭС он не заметил,
Но иго бьющейся воды
Сказало, что на белом свете
Всё те же были методы.

И, сросшись со скалой высокой,
Как сотни лет тому назад,
Стояла башня   одиноко,
Маня неравнодушный взгляд.

Как символ грозного былого,
Её бесстрастен гордый вид
И неприступен. И сурово
Она из прошлого глядит.

Он шёл знакомыми местами,
Рассматривая, не спеша,
И воздух Родины глотками
Вдыхала с радостью душа.

Трава ещё не зеленела,
Бродил, ища подкормки, скот,
Земля под солнцем разомлела,
Почти не виден был народ.

Куда девались огражденья,
Беседки, мостики, пруды?
Где отдыхает поколенье,
Забыв про стрессы и труды?

Шары омелы осаждали
Пушистой дерзкою семьёй
Деревья, что они избрали
Своею вотчиной родной. 

16

Добравшись в город на попутке,
Где, как и прежде, осетин
Расплату посчитает шуткой,
Он шёл по улице один.

В покровах льдистой, грязной кожи
Лежал засаленный февраль,
Унылы лица у прохожих,
В них озабоченность, печаль.

Всё выше цены за услуги,
Ветшает старое жильё,
Пугают новые недуги,
Незащищённость и враньё…

Но вот уже и дверь родная,
Волнение в крови кипит.
Открыла женщина чужая
И с удивлением глядит.

Поношена на нём штормовка,
Почти седая борода,
Переминается неловко.
Кто он? Зачем стучит сюда?

Здесь жил? О, как давно всё было!
Жена? Её давно уж нет.
Тюрьма сыночка приютила.
Твой дом? «Купили мы»  - в ответ.

Пришёл он к родственникам дальним,
Пытался всё им  рассказать,
Смотрели на него печально:
«Где пропадал?… В психдоме, знать».

С трудом нашёл себе работу,
Где сторожит он и живёт,
Пытаясь отыскать кого-то,
Кто выслушает и поймёт.