Каждый второй

Каждый второй не видит, что впереди.
Каждый второй не спит почти до утра.
Каждый второй, первого разбудив,
видит в глазах его жёлтый животный страх.

Хочется больше не слышать зудящий ритм
гулких сердец, качающих нефть и газ.
Каждый второй первому говорит:
мы не герои, не психи, не бунтари,
но мы умеем кое-что, посмотри,
этого больше никто не сделает, кроме нас.

Поздно сдаваться: экзамены позади.
Больше никто не чинит твоё пальто.
Сам одевайся, хочешь куда – иди.
Больше никто не спросит: "Учил? Готов?"

Поздно креститься: в привычной для нас среде
вырастет после и грянет Большой Потоп.
Больше микробов, чем Бога, в святой воде,
мне рассказали епископ и микроскоп.
Мне не хотелось верить, но поздно ныть:
первый учитель обнял и был таков.
Так получилось, что взрослые – это мы,
поздно бояться указок и дневников.

Поздно бояться падений вперёд спиной,
ниже – поребрик и болевой порог.
Жизнь приготовила самый простой урок:
документальный фильм ужасов не в кино –
в каждом зрачке идущих за хлебом, но
поздно бояться: в густеющей темноте
сердце почует то, что не видит глаз.
Всадница в чёрном, забрав стариков и больных детей,
примется завтра за взрослых,
а то есть – нас.
В счёт компромиссов, болезненных середин
больше, чем есть, потребует во сто крат.

Перед тобой никого, потому что ты впереди.

Время тебя догнало, и теперь – води,
благодари за то, что есть что забрать.
Вспомни, как на качелях: лети, держись.
Камня и ножниц бумага решает спор.
Поздно бояться – фильм про такую жизнь
снимет с нуля начинающий режиссёр.
Пересмотрев, перекрестится, свят, мол, свят,
перемотает плёнку на двадцать лет, может, вперёд,
а если свезёт – назад
и пересмотрит ещё раз.
И включит свет.

И улыбнётся, увидев свои глаза.
Может, впервые без страха взглянет себе в глаза.