Вячень

"Вячень" по старорусски –волк. Вячит – воет.  Жить мешает. "Режет" скот. Убивает всех и вся. Намеренно и сладострастно.

Может волк и не желает так жить, а стал таковым по причине бедности своей, скудости бытия?

Ежели кони его не убоятся в ночном, не отпрянут, так он и их погрызть может. Вскочит на холку и терзать начинает шею – ищет жилу и находит! Валит коня наземь и убегает.
Что ему тот конь? Прянет в лес и был таков. В ночное бери с собой рогатину, лук со стрелами и нож засапожный, дабы отбиться от волков. Придут в ночи.  Не успеешь слово молвить, а конь лежит, хрипит.
 
"Селином" ещё волка кличут. Про "селинов" сказывали стары люди, будто сшибают они быков и волоком ташшат в лес. Бык-от сам велик зело, но "селины" втроём его сволакивали и съедали зараз. Только косточки белели в траве, да рога с копытами валялися.

 - Може и не "селин"? А хто тоды?

У "селинов" зубы в три аршина! Стало быть, сам-от "селин" с быка будет!

Бежит "селин" по лесу - гул стоит! Трешшат сухи ветки, вороны поднимаются до небес с граем! Переполох! Ан, тот - знай себе, сыти ищет. Добычу приглядыват. Сосмотрит кого – и вся недолга! Не убежать от него! Сожрёт!

Таковы были волки встарь! А ноне, что за волк пошёл?

Но и то! Выдут из лесу трое, а в кустах ишо семеро! И молча - подходят. Ан за пятьдесят сажён и пырснут вскачь. Ты – от них! А наперерез – те семеро, что в кустах хоронились. Окружат и тоды – во-о! Ишши - свишши!

Прогуливайся по лесу, но не забудь, што волк следить может! Зырит на тя, яко ты прохаживашься. Слюной исходить. Он в тебе свой обед зрит. Ты ему – закуска!

Волк тя прикусит и, ешо живого, уташшит, дабы ты не протухнул, еси! Пока суть, да дело.

Лошадь оне сразу и не сожрут, а доколе возможно, они, горемычную, живой оставляют, дабы свежатинкой побаловаться!

"Силин", аль "селин" – всё одно!

Было сие в Подновье – сельце близ Нижне Новгорода. С Заволжских лесов по льду притащились серые. Шли тропой лапой в лапу. Яко един! Проползли под плетнём и спрятались в анбаре сенном. В сено зарылись для сокрыву. И ждать принялися ночи.

 А ночи зимние долгие. Топиться печью надоть и не раз дровишек снести в дом-от. Пошёл мужичок, сам-свой, за дровами, оступился и - упади! Сел, да окружь себя и узри волков стаю. Зубы скалят, но броситься страшатся из-за топорика, что прихватил с собой мужичонкя. Начал он топором махать и отпрянули серые. Посветил мужик-от, ан лошадь его обглоданная валяется в притворе конюшенном.

Завернули те серые в соседнее подворье, да навреди и там. Согнали с насеста кур и всех порезали. Сволокли в одно место и снегом прикопали, дабы потом сручнее было взять. Хозяин и найди сие житнице утаённое. Капкан и постави! Через утро попался матёрой волчина. Совесть видно загрызла! Попроведовать пришёл свое загублённое души. И хлопнуло его доской по хребту - и сидит в колоде.
 
Не дал его убить хозяин. Вызволил, накинув, прежде, холщовый мешок на башку с ощеренной пастью. Связав серого, возложили его к баранам с овцами и оставили утревать, около созевающих ото сна овенов несмыслённое.

Плакать стал "вяченя" наш. Скорбеть. Волю оплакивать. Малых своих детушек вспоминать. Зело сирые они без него останутся. Кто им пищу носить станет? Кто от других волков застит?

Ан волчат своих они оберегают яро. Сторожат все по очереди от другой стаи волчьей.

Меречат дябло! (сильно) Знают про всё! Слышат всевестно! Умны и всесведущи! Злопамятны и провозвестны!

Человецы еси! Люди, токмо, в шкуре звериной. Способны предвидеть и упредить!

Меречение волков спасает. Мозг у волка сподоблен на защиту от всего, что его окружает враждебно. А коль сам он всем враждебен, то и видит всех ворогами.

Понимает ли волк добро? Нет! Он сызмалу приучен воровать и убивать. Другого ему не дано. Сокровенное - сие у волков:

-  Только – мне! Только - моё! Убей и возьми! Жри!

Кожи своей не щадя, волк  бросается в погоню за ослабевшим и убивает себе в угоду. Тороват он на злодеяния. Следит за жертвой только для убийства. Играет иногда, когда сыт, но потом всё равно придушит и "отпустит".

Сны у "вяченя" всегда вещие. А в бодрении он всегда меречит – вещунствует. Колдует, стало быть, всегда.

Ловок волк необычайно. Силён, хитёр и отважен. Чему он учит волчёнка: биться со злобой; красть без зазрения совести; убивать беспощадно; спасать свою шкуру, если чужая не достаётся.

Залезают оне,  инде, в колодцы, но не водицы испить, хотя оное возможно, а прячутся  там. Возжидают своих жертв. Сидит "вячень" раскорякой – упираясь всеми лапами в стены сруба и усталь претерпевает. Хорошо спрятался! Нежели в голову кому придёт его тут искать?
Злобно ухмыкаеться, ждёть. А вдруг, како жено по воду приидет? Тут он ея и сграбастает!
А коль омужено подойдёт по воду? Тут "вечень" с оглядом. Пока то, да сё. Ить, мужастень похлопает, потопает, поговорит с колодезем:

 - Колодезь, а колодезь? Дай воды испить чистой. А нечистый выдь - отседова!

Тут волчара и выскочи! Да и пустися наутёк. А хвост-от заледенелый, тяготен - по снегу волочится. Знать опускал он его в воду, а посля поднялся выше.  И ждал, терпел. Морозил своё охвостие, не уходил. Голод не холод!


Зимой морозной выйди в полночь
На снег, босой, и посмотри –
Горит звезда Чигирь и помочь
Нам посылает до зари.

Всю ночь струится свет лучистый,
Нас наполняя изнутри -
Так воду из криницы чистой
В кувшин прозрачный набери.

И разливай её по чарам,
Как драгоценное вино.
Струится свет лучистый даром,
Хотя Чигирь забыт давно.