34

Жизни лоция нам недоступна, и сесть на мель
Суждено, если сразу фарватер не отыскал.
Где-то там, в полулье, суетливый родной Марсель
И манящие, как маяки, силуэты скал.

Там разбужена солнцем прибрежная бирюза,
И лавандовый ветер повеял издалека...
Всё вернется – достаточно просто закрыть глаза
В полумраке холодного каменного мешка.

Я не верю уже в справедливость и божий суд
И смирился, что вряд ли узнаю, пока я жив,
Имена обвинителей и обвинений суть,
Затаённую в пене волною накрывшей лжи.

Я давно осознал: возвращение – глупый шаг.
Что нашел бы я там, если б только вернуться мог?
Для кого-то восставший из пепла заклятый враг,
Для кого-то забытая тень и живой упрёк...

Разве что-то изменит возмездие подлецам?
Разве мести недолгая сладость имеет вес,
Если горе и голод в могилу свели отца
И чужие объятия выбрала Мерседес?

Если холод могильный сухих и червивых душ
Обнажился тебе, как отброшенный плугом пласт,
Если все уверенья в любви или дружбе – чушь,
И одно лишь неведомо: кто и когда предаст?

О наивный глупец, не надейся исправить мир!
Все попытки бороться со злом лишь умножат зло.
Здесь упавший за борт или выброшенный людьми –
Просто щепка, что бурным течением унесло.

Став игрушкой штормов, ты познаешь последний вал
И пучины разверзшейся горько-соленый вкус,
Удивленно взирая на то, как легко порвал
Мир твои паруса и канаты привычных уз.

И судьбой поднесенную чашу испив до дна,
Ты однажды захочешь навеки остаться там,
Где за долгие годы стираются имена.

В этом трюме мы – вещи, учтенные по номерам.