Развивая Бродского

Ветер царствует.
                Бывало так и прежде.
Дым весенний по холмам покатым реет,
зелень нежную - безценною одеждой
деревам промокшим жалуя скорее,
чем объявится читатель этих писем,
чем очнётся наблюдатель новых далей,
над которым небеса твои нависли,
как над Пушкиным когда-то нависали,
о провинция у Моря под короной!
(Возвращение отметим, камарады,
как его уже отметили вороны,
проведя в лесах весенние парады...)

                ***

Этот берег фалангист с легионером,
это море - за флотилией эскадра -
попирали и утюжили - без меры,
с частотой кинострекочущего кадра.
Все исчезли...
                Солнце Юга! - настежь ставни.
Поднимите узаконенные лица.
Жить у Моря - и светлей, и благодарней,
если выпало в империи родиться.
Море жалует пространства и народы,
проникая солью - в толщу континента,
ободряя сопредельную природу
волей Корсики, Нормандии и Кента.

                ***

Всё вокруг-окрест вторжению раскрыто
ливня крепкого, смывающего копоть.
Протекает наше новое корыто;
и как прежде - искушённо близок локоть,
перегрызть который деды ревновали,
да - в кульбитах и рывках - не преуспели.
Внуки помнят их протезы и медали,
но едва ли - чистоту и близость цели,
верность слову...
                Вымирают деревеньки.
Города - кому по грудь, кому - на шею...
Император Слово меряет на деньги,
что текут рекою, тотчас дешевея.

                ***

Мир кипит в оптимистическом разладе
плоти с волею, евгеники - с рассудком.
Мозг охотно поручает Торквемаде
попытать Удачу: результаты жутки.
Кровь смывая на закате тех усилий,
Дух кладёт любовь и славу в чаши розны.
Площадь Красную целует свят-Василий.
Патриарха обнимает кесарь грозный.
Сшиты намертво Собор - и Царь-винтовка,
гром победы - с быстрым бисером шрапнели.
Всё гудит, поёт - приёмисто и ловко -
в поле вызревшей, открытой, целой цели...

                ***

Обладание мгновеньем иллюзорно -
за секундой раскрывается другая.
Время - терпит.
                Режиссёр снимает порно:
Герда в дублях сотню раз спасает Кая.
Лобачевский, доказуя теорему,
трассы звёздные сечёт лучом итога.
Жемчугами инкрустирована схема,
на которой наш Зиновий топит Того.*
Всех-то дел, геноссен - быстро пристреляться...
Не хватает то минуты, то снарядов.
Но плывёт в Адмиралтейство флот реляций,
Мефистофеля сжигая залпом взглядов.

* Адмиралы Зиновий Петрович Рожественский и Того Хейхатиро командовали
  соответственно русским и японским флотами в сражении у острова Цусима
  в мае 1905 года. Результат известен. Русский крейсер "Жемчуг", уцелевший
  при Цусиме, был бесславно, без сопротивления, потоплен немецким лёгким
  крейсером "Эмден" в порту Пенанг осенью 1914 года, в ходе уже следующей
  нашей войны... (примечание автора).

                ***

Единение за прочною оградой -
порожденье нищеты, утрат и боли.
Власти
            тёмные маневры и тирады -
тоже, Господи, в Твоей грядущей Воле...
Труд молитвы одинок, сосредоточен
и проникнут строгой музыкой смиренья.
Опуская очарованные очи,
грянет рифмою - искусство повторенья.
Правоту его Любовию поверив,
сердце смертное Возьми в святые руки --
из разгромленного капища Потери --
в Сад, рождающий Божественные звуки.

                ***

Всё затихло,
                светлой ночью расцветая,
в поднебесье вознося желаний свечи.
И звезда горит - Пасхальная, святая,
нам даруя ожиданье скорой встречи.
Листья юные возвышенных каштанов,
гроздья щедрые безудержной сирени
окружают нас блаженными мечтами,
исцеляют от уныния и лени.

Свету лунному окно я открываю;
ветер лёгкий в изголовье замирает.
Я пишу Тебе
                манящей ночью мая,
               и звезда моё послание читает...


апрель - май 2015,
Туапсе - Майкоп