Защитник Фёдор Плевако. Дело крестьян

Прощать обидчика  как велят христиане,
Не часто получается всегда.
Угнетённые бесправием крестьяне,
Усадьбу барина спалили у пруда.

Печальное сложилось слово для вступления,
А  вот по жизни не такой светил итог,
Ведь барин и крестьяне создали соглашение,
Которое  идиллией и царь назвать бы смог.

Без документов, на одном доверии,
На честном слове, как принято у дворян,
Часть земли в бессрочное владение,
Передал помещик для своих крестьян.

Помещика уступка не была бескорыстна,
В устном договоре пролегла строка,
Крестьяне обязались без оплаты, быстро,
Проложить дорогу от усадьбы и до большака.

Построили крестьяне широкую дорогу,
И получили землю обещанную им,
И устный договор соблюдался строго,
Но время барина седого сменило молодым.

А барин молодой, борзой и дерзкий,
С Петербурга прикатил на поминки отца,
И в форме офицера, тоном резким,
Объявил, что забирает землю, с наглостью юнца.

Раз документов нет по юридическим канонам,
То и претензии излишни у крестьян,
Землю они использовали незаконно,
А кто не соглашается - заведомый смутьян.

Возмутились от бесправия крестьяне,
Обречённые под гнётом дальше жить,
И толпой, кто с топором, кто просто с бранью,
Сумели барский дом, в имении спалить.

Для усмиренья подоспевшие казаки,
Вместе с полицией искали вожаков,
Хлестали плёткой и крутили руки,
И выбивали зубы у несчастных мужиков.

Начался суд и в клетки арестованных,
12-мужиков с цепями на руках,
Одной судьбой недоброй скованных,
Виновные всегда и не в своих грехах.

Встал прокурор и с видом чинным,
Речь обличительную начал с ходу,
Барчонок, холенный, в ней выглядел невинным,
А мужики кормильцы – на подобье сброду.

И торопясь, на руку скорую,
На каторгу срока стал предлагать:
Ермолову – пятнадцать, мера строгая,
Чтоб помнил, как сельчан к бесчинству подбивать.

А Иванову – десять, он подручный,
Кострыкину – не менее воздать,
А остальным по 7 – так будет лучше,
За барское добро – на каторге  сгнивать.

Пик слушаний в суде – слова защиты,
Как выйдет Плевако из трудной истории,
Слушалось дело в суде открытом,
И защитник речь начал с долей иронии:

«Прокурор проявил мягкотелость,
На точку зрения его я не пойду,
Мне б усилить сроки смутьянам хотелось,
А в чём причина я присяжным доведу».

А все присяжные – помещики из местных,
От слов Плевако – бальзам имели на душе,
Не ведали они – от слов вначале лестных,
Им  вскоре станет  муторно уже.

«Ермолову я дал бы 25-ть,
Кострыкину и Иванову – увеличил бы в два раза,
А остальным добавил бы лет пять.
А почему? Я объясню Вам сразу.

Чтоб не случилась впредь беда,
Я говорил до этого и повторяю снова,
Мужика необходимо отучить мне навсегда,
Верить в силу дворянского слова».

Огласил судья нежданный приговор,
Присяжные причастные – как один невеселы,
И в сторону окна смотрел всё прокурор,
Куда крестьяне в честь защиты поклон вешали.
,
В конце эпилога скажу, чтобы знали,
Человечность защиты Фёдора Плевако - была высока,
И потому большинство арестованных оправдали
А остальные получили минимальные срока.