Люблю! И отпускаю

Она стояла у окна
В который раз опять одна.
Смотрела в даль сквозь запотевшее стекло
Туда, где счастье было, но водой сквозь пальцы утекло.

...Один лишь взгляд Его тогда всю жизнь перевернул,
Желание летать-летать Он в душу ей вдохнул.
Все было словно сладкий сон, как наважденье;
Он излучал надежду, негу, наслажденье.

- А вы нежны и ароматны, как лилия прекрасна.
Поверьте, я не лукавлю, не шучу напрасно!
Позвольте я присяду возле вас... Шампанского хотите?
Гарсон! Дюрсо с десертом принесите...

Все произошло так быстро, что она
Успела лишь кивнуть, затем бокал шампанского до дна.
- Как странно, вы меня по имени назвали.
Меня ведь Лилией зовут. Откуда вы узнали?

- Не знал, почувствовал наверное,- признался он.
И лучезарная улыбка в ответ на бархатистый баритон.
Они гуляли до утра, и соловей им песни пел,
Сердца открыты для Амура сладких стрел.

О, это был божественный роман!
Она как лилия цвела, его любя звала Тюльпан.
И повторяла про себя:"Твой каждый вдох теперь ловлю",
А он, обняв, тихонько выдохнул: "Люблю!".

Её слеза в тот миг насквозь его прожгла,
Он прошептал: "Ты для меня живёшь, жила.
Ведь добрый ангел ввёл меня в кафе тогда.
С тобой я не расстанусь больше никогда!".

От счастья, неземной любви вся в облаках летала!
Но он не знал, что впереди, да и она не знала.
А на дороге счастья будь готов принять судьбы любой изгиб,
И СМС: "Тюльпана больше нет... Авария. Погиб...".

Прошёл уж год. И каждый вечер у окна
Стоит с свечой в воспоминаниях она.
А в памяти - Его "Люблю" и "Не оставлю никогда".
В её душе он был и будет навсегда...

Тюльпан и в жизни горней безумно Лилию любил,
И день за днём у Господа молил:
"Избавь, Всевышний, от страданий! Она ведь сердцем горяча.
Из-за меня горит в душе её и плачет неугасимая свеча".

И внял Господь, и разрешил побыть с ней рядом у окна.
И вот Он здесь. Он невидИм, но чувствует Его она.
ОбнЯл, целует... Стон вырвался у ней, и стих...
Как-будто слышала Его: "Живи, родная, за двоих!".

И сквозь улыбку Лилия шепнула: "Любимый мой, прости!
Жить за двоих мне нужно. Отпусти".
И запотевшее стекло вдруг Ожило, слезами тая:
Невидимой рукой Он начертал: "Люблю! Люблю и отпускаю".