во чреве

Окраина, где часто я бываю,
и забываясь, еду на трамвае
домой уже под вечер в пустоте.
Трамвай, как монстр железный, краснобокий,
во чреве я, пяток людей, о боги...
Как сложно возвращаться из гостей,
куда не зван - там спальные районы,
там даже бог и тот краснознамённый,
трамвай, как бронепоезд на путях.
Там частный сектор, домик и калитка
и чистый дворик, выложенный плиткой,
я был там и ушел, часок спустя.
Я там питался хлебом не единым,
теперь - салон, пропахший дерматином
и женщина с нелепо-скорбным ртом.
Вон двое работяг с последней смены,
снаружи - городская Ойкумена,
оставленная Богом на потом.
Столбы, столбы и лампочки, что груши,
идиллию полнейшую нарушу,
и к женщине подсев, спрошу - вы кто?
Но траурными, влажными глазами
скользнув по мне, ответит - кто вы сами?
поправив мешковатое пальто.
Отпряну, оправдаюсь, как умею,
и профиля точёную камею
оглядывая издали, таясь,
почувствую себя во чреве монстра,
трамвай на повороте вскрикнет остро
и сбросит неслучившуюся связь,
простое неслучившееся чудо.
Я был в гостях, но больше там не буду,
в районах спальных, там, где царство тьмы.
О боги... или Бог? Уже не знаю.
Ответишь мне, душа невыездная -
куда же эмигрировали мы?