В память о Чеченской

Квартира ночью превращалась в перевал,
Балкон и двери - в мрачные ущелья,
И Он, запнувшись, "...товсь, огонь!" орал,
И приступал к "уничтоженью цели".
В ход шёл любой подручный материал,
Особенно - стеклянная посуда,
Гремели "взрывы, хриплый стон стоял,
Осколки веером секли повсюду"...

Однажды утром, Он, придя в себя,
Увидел кровь и "боевые" раны",
Пока в отсутствии была семья,
Оделся и ушёл с рассветом ранним.
Он жил, как пёс, в землянке у леска,
И не понять - кричит он или воет...
И к счастью, был инкогнито оскал,
Когда хрипел он ночью: "мать их... к бою!.."
Он русским был, но местные бомжи
Его Урус-Мартаном называли,
Отшельничал и с ними не дружил,
На прозвище не отзывался, не "шакалил".
С утра стоял у местного ларька,
Словами не просил, но подавали,
К обеду шёл проведывать "братка",
Тот жил в благоустроенном подвале.
Курили, что-то ели, то да сё,
И вечер опускался на несчастье.
Он так боялся ночи: снова всё
Пережитое станет настоящим...

И вновь на перевал его бойцы
Вошли, смеясь, на спинах БТРов,
А в узком "горле"- камнепада сыпь,
В хвосте колонны - взрывы загремели...
Погибли все. Горело всё вокруг,
Боеприпас взрывался очумело...
А Он лежал, не чуял ног и рук,
Смотрел как-будто фильм и ждал расстрела...

Вертушки подоспели, кончен бой,
Боевики ушли в свою "зелёнку"*,
Он в белом небе видел над собой
Всё тот же фильм, всё ту же киноплёнку...

Той ночью не было его "кино".
Обрадовался, начал собираться.
Надел всё чистое - хранил давно.
Хотел ещё жене в любви признаться...
Да не было бумаги и чернил.
И кто письмо доставит адресату?
Он это чувство всё же сохранил...
Пусть Ангел передаст. Хотя б когда-то...

Наутро бомж соседский заглянул:
Не слышно было шумного беднягу.
А Он лежал, как-будто бы уснул,
И на груди - награда "За отвагу".
А на лице, больном от нищеты,
Считающем себя во всём неправым,
Вдруг проступили гордые черты,

Как на медалях Монумента Славы...

       * леса в горах, где боевики устраивали свои лагеря