Лаокоону

... и вдруг вскипело море, и Нептун
в тяжелый ил, вонзив златой трезубец,
воскликнул грозно: "Участь этих судеб,
предрешена. Пророки! вашей чушью,
вы делите поистине не ту
обитель грёз; играете на чувствах
своих богов-заступников, в чьих силах
лишить вас жизни. Мысли, что гнетут
приводят к одному: лишившись сына,




ты надорвешь до боли слабый дух,
чем предваришь приход тяжелой смерти.
И выкрики: "Не трогайте, не смейте
касаться сыновей, их светлых ликов!" -
прервёт мой глас, что грянет: "Ветер, дуй!
Неси к ним змей, неси всю тяжесть криков
смертельных волн. Их ход теперь так грозен!
Лаокоон! Я слышал столько дум;
твои же, - словно сорванные гроздья




с чужих умов. Ты был так знаменит,
что мир вещал о безупречном даре.
Тебя манили призрачные дали.
Но ты был так порочен, что и в полдень
не мог, на деле, просто заменить
дар вне себя на дар, с которым подле,
твою судьбу насильно не заменят.
Вот ты стоишь, и крепко держишь нить
ведущую в сырое подземелье...