О, как давно не виделись мы с ней...

А в голове какой-то кавардак,
и Муза что-то в гости не заходит.
Она со мной повздорила на днях,
а извиниться нужным не находит.

Зову тихонько, шёпотом почти:
- Приди, за труд, подруга, не сочти.
И жду, не ведая, услышала, иль нет,
и получу ли от неё ответ?

Но знаю точно, без неё тоска:
лист белый чист, безжизненна рука…
Идёт, хромает… Что случилось с ней,
с сорокалетней Музою моей?

Я к ней, мол, что, да как? Она молчит.
Потом, вдруг, на меня, как закричит:
- Что без толку сидеть и Музу ждать?
А без меня не можешь сочинять?

Мне надоело быть поводырём
и на хребте тащить тебя своём!
А если допустить, что умерла?
Всё? Творческие отойдут дела?

Ты перестанешь без меня дышать,
мозгами думать и стихи писать?
Выходит, что тебе я –злейший враг,
коль без меня не пишется никак?

Да, чувствую, что Музу понесло…
Смешно, но мне от слов её тепло,
тепло от встречи, от её речей.
О, как давно не виделись мы с ней!

И, не желая Музу прерывать,
хочу её по-дружески обнять,
обнять до боли и расцеловать.
Уже горю желанием писать!

Я улыбнулась и своим пером
уже пишу «Нам хорошо вдвоём».
Я заполняю рифмой белый лист,
который был без Музы моей чист.

А Муза, видя, что процесс пошёл,
напротив села за рабочий стол,
чай налила и, надкусив нугу,
сказала: «ну, давай уж, помогу»!