любовь

Не знала я до той поры любви,
пока однажды вдруг не увидала,
как бабка деду ноги бинтовала
и гладила рукой рубцы и швы.

Струился пот и в таз летел со лба,
по кракелюрам кожи кровь сочилась.
Силён был дед, и долго мука длилась,
а бабка хрупкотела и слаба.

И, над больным, безропотно склонясь,
как Магдалина дряхлая, седая,
казалось, нет, не бабка, но святая
кровавое тряпьё швыряла в таз.

От слабости, от боли, и вины
сутулилась горой спина атлета.
Есть много сцен людской любви, но эта...
Её подмостки до сих пор видны!

Дед говорил: "Иди кормить детей,
пока ты здесь, у них остынет каша,
вставай с колен, оставь меня, Наташа!"
И плакал, разбинтованный, над ней.

Ходить, как прежде, он уже не мог,
и вера в чудо постепенно гасла,
но бабка день и ночь втирала масло
в кровавые колоды мёртвых ног.

С тех пор моя любовь совсем не та,
на лавочке сидящая пацанка,
не гордая, худая самозванка
с надменной тонкой складочкой у рта,

она - как бабка, из минувших лет,
мочой и кровью пахнет, боль бинтуя.
И верить не заставили б в иную
ни Бог, ни дьявол, ни большой Поэт.