Подранок

   Подранки - птицы с подбитым крылом.
   Есть замечательный советский художественный фильм, снятый в 1976 году на киностудии "Мосфильм" Николаем Губенко "Подранки" о детях войны.
   Детство главного героя показано отрывочными сюжетами, в которых отображён суровый  послевоенный быт. Вырос он в детском доме, так как его родители погибли во время войны, когда ему ещё не было и года (отец погиб на фронте, мать повесилась). Алексей Бартенев возвращается в город, где провёл детство, очень хочет найти своих двух братьев, которых совсем не помнит.
   В качестве эпиграфа использованы слова писателя Александра Твардовского:
«Дети и война — нет более ужасного сближения противоположных вещей на свете.»

   Моя история не о военном времени, о нашем с вами, о современных детдомовских детях, на одном только примере, участницей которого я невольно, вернее, по своей собственной воле оказалась.

   К своему стыду я, прожив сорок лет своей жизни, никогда не задумывалась и
не сталкивалась с существованием такой социальной проблемы, как детдомовское
детство. В моём детстве, хотя я родилась всего через десять лет после войны,
я не знала даже о детдомах. Знала о сиротах из книг. В жизни слышала о таких
единичных случаях, но сирот всегда забирали и воспитывали родственники, не обязательно близкие. Детей никто в те годы не бросал... Наоборот, зачастую в послевоенные годы женщины рожали детей и без мужей, как говорили -"нагуляла".
Что ж, мужиков война повыкосила, и было счастьем родить ребёнка от чужого мужа, и не считалось это позором.

   В студенческие годы со мной в группе учился парень, выросший в детдоме.
Курсом старше ещё был один, тоже оттуда. Были оба необыкновенно талантливыми
и хорошо воспитанными ребятами.
   Как-то однажды мне довелось "погостить" у однокурсника, к тому времени по-прежнему проживавшему ещё в детдоме, т.к. ему на тот момент не исполнилось восемнадцати лет. Мы, конечно, не ходили и не рассматривали заведение, а просто прошли в его комнату. Но тем не менее нам, а нас было несколько сокурсников, бросилась в глаза, как штамп на всех детях какая-то почти одинаковая, серо-буро-болотного цвета, одежда. У всех из них, попавшихся нам в коридоре, было нескрываемое любопытство к появившимся людям. Кое-кто даже забежал в комнату нашего друга под каким-либо "важным" предлогом и попытался разузнать, кто же мы такие и для чего тут заявились. Кроме всего на лицах ребятишек присутствовала бледность, пышущих румянцем крутых щёк нам не встретилось. В глазах не было блеска и оживлённых огоньков. На некоторых
лицах читалась откровенно-показушная бравада.
   Лично я после посещения долгое время не переставала думать о тех детях, и они всплывали в моём сознании не как отдельные мальчишки и девчонки, а как бесполые призрачные существа.

   Когда в девяностые годы мы оказались в категории бездомных и социально
незащищённых людей, в очень краткое время превратившись из военнослужащих
семей, благополучно проживавших в Прибалтике, имевших нормальные квартиры и
работу, (а мужья - службу,) переброшенных с распадом Союза на территорию
Южного Урала, в Оренбуржье, где не было подготовлено никакого жилья, военным
постоянно задерживали зарплату, как и по всей стране, то мы "хлебнули" по
полной. Дети, бывшие в те годы подростками, теперь очень не любят вспоминать
то время. Всё пережитое, отчасти, послужило толчком к дальнейшему поступку.

   Как-то, спустя несколько лет, когда мы уже жили в своей квартире, дочь и сын стали взрослыми, однажды я услышала по телевизору передачу местного телевидения о программе, начинающейся в стране по расширенному внедрению
патронатного воспитания.
   Патронатное воспитание - это новая форма устройства ребёнка в семью. Оно осуществляется на основе разграничения прав и обязанностей по защите прав ребёнка между службой по устройству (уполномоченным учреждением органа опеки) и патронатным воспитателем.
   У патронатного воспитателя две роли: и родительская и профессиональная. Ребёнок живёт в патронатной семье и расценивает ее как свою. В то же время заключается трудовой договор. Это первая в России форма надомной работы по воспитанию ребёнка, лишенного семьи. При этом имеется и служба, оказывающая семье разнообразную помощь - семья не останется наедине с проблемами.
   
   Патронат известен в России со времен Екатерины П, активно применялся в годы Великой Отечественной войны для того, чтобы помочь детям, оставшимся сиротами. В 1994 году на базе Детского дома № 19 г.Москвы, под эгидой Министерства Образования РФ начала работать первая экспериментальная площадка по устройству детей в патронатные семьи. За годы работы созданы уникальные технологии обучения и сопровождения патронатных воспитателей. В настоящее время патронат широко распространяется по всей России.

   Я позвонила по указанному телефону и договорилась о приёме в социальной службе, чтобы всё хорошо разузнать. Предъявлялись определённые требования к
желающим взять детей из детдома в семью на воспитание, моя кандидатура полностью подходила. И мы на семейном совете решили взять ребёнка, если нам позволят. Я собрала необходимые документы: жилплощадь позволяла, была даже отдельная детская комната, у меня была работа и необходимая финансовая независимость, возраст мой подходил, социальный уровень был благополучным.
Сын был студентом, дочь уже замужем и жила отдельно.
   
   Вскоре мне позвонили из управления соцзащиты, которое курировало этот вопрос, и пригласили на специальную подготовку - бесплатные курсы обучения правильному воспитанию детей.

   Это обучение проводилось непосредственно на месте, в детском доме. Курсы
начались с октября, по два раза в неделю мы собирались туда на несколько часов для работы с психологом.
   Люди, желающие стать патронатными воспитателями, были разные. Только два случая оказалось, что в семье не было своих детей: врач, около сорока лет, совершенно одинокая, и бездетная пара из пригородного села. У всех остальных были свои подросшие уже дети, все были с хорошим материальным достатком.

   Мы за все месяцы, а занятия продолжались практически полгода, не допускались к контакту с малышами. Видели их только на прогулке, когда приходили на занятия, и то мельком, на расстоянии. Оказывается, за всё это время обучения психолог и заведующая детдомом, изучив психотип и характер
каждого из нас, подбирали нам соответственно подходящих детей. Мы не выбирали никого сами, мы их даже не видели до поры...

   Зато у всех нас оттого, что ходили туда уже как потенциальные родители,
дом этот стал вызывать чувства сопричастности к жизни, которой он был наполнен. Хотя и была та жизнь до конца непонятной и непрозрачной, но начинало щемить сердце каждый раз, как только подходило время ехать на занятия. Детдом был на окраине города, в старом промышленном районе, за
железно-дорожной линией. Добираться туда было весьма неблизко, а возвращаться в зимнее время по темноте.
 
   К весне, в марте, администрация стала разрешать и даже приветствовать, чтоб на занятия приходили полностью семьёй и со своими старшими детьми.
А наши сердца уже не могли быть закрытыми по отношению к этим ребятишкам,
хотя мы не знали никого из них, просто это было как больное место в организме
и нуждалось в тепле и заботливом уходе. Кто-то приносил пакетами фрукты и
сладости. Я обратилась к своим знакомым и друзьям, рассказав им об этом
уголке обездоленного детства. У Елены, знакомой, был продуктовый магазин, и в детдом на Новый год поехала машина с ящиками фруктов. Татьяна, хозяйка адвокатской конторы, отправила несколько пакетов детского белья и колготок разных размеров. Муж моей подруги, работавший на мебельной фирме, договорился с владельцем и они доставили в детдом новый диван своего производства, отчего
директриса потеряла дар речи, а диван занял торжественно место в холле.

   В конце марта мы прошли сдачу условных экзаменов и тестирования и поехали на подписание договоров в управление. Всем договоры оформили, кому-то детей сразу можно было забрать, кому-то через какое-то время, учитывая индивидуальную готовность ребёнка.

   Мне предложили познакомиться с выбранным мальчиком только за неделю до оформления. Назову его Митей Ведерниковым. Он был трёхлетним, стеснительным
и очень хорошеньким на личико, с большими распахнутыми голубыми глазами.
По характеристике психолога, он был самым "хорошим" из всех, кого отдавали,
(за что уж мне такое счастье?!) У него было правильное произношение всех звуков, чуть грассировало "Р". Он с желанием подошёл знакомиться и начал
общаться без боязни, с явным интересом, видимо, они все очень мечтали, чтоб их взяли домой. Медицинских документов сразу мне на него не отдали, найдя какую-то отговорку, (как и всем почти остальным.) И то, что ребёнок числится
на учёте в психо-неврологическом диспансере, мне не сообщили, хотя в договоре была графа, что я не готова заниматься воспитанием ребёнка с любым тяжёлым заболеванием. Но всё это мне вскоре предстояло выяснить самой.

   Забрать Митю можно было первого апреля. Самый весёлый день в году...
Все мои домашние уже "обождались", когда же меня, с педагогическим образованием, маму двоих детей, отлично окончивших школу, а дочь и ВУЗ,
наконец-то научат воспитывать детей. Вот случилось!
   Мы поехали в детдом втроём, я, дочь и зять. Набрали для Мити одежды, (их отдавали голышом, даже без трусиков, воистину, "в чём мать родила".) У моей
дочери подруги с удовольствием насобирали хорошую одежду, фирменные курточки, джинсы, футболки и обувь своих детей для Мити. И поскольку было дело уже к вечеру, то дочь с зятем решили сразу поехать с мальчиком в центр города, в детское кафе, праздновать начало всего весёлого и радостного. На большом крутом джипе Митя поехал "по злачным местам". А я поехала домой их ждать.

   Вернулись они около восьми вечера. Долгота дня уже довольно прибавилась,
весна всё-таки, то на улице ещё было совсем светло. Разделись и оживлённо
начали рассказывать где и что видели, какие вкусности кушали, куда успели
съездить покататься на машине. И тут мы не поняли и не заметили момента, отчего вдруг Митя расстроился и начал плакать. Все трое бросились успокаивать и пытаться выяснить, что не так... А он из плача перешёл в рёв, не реагировал
на наши увещевания и вопросов не слышал. У него началась истерика, он стал царапать и рвать ногтями свои руки и лицо. Мой великовозрастный зять побелев и придерживаясь за косяк двери, стал оседать на пол: у него схватило сердце.
Тут на меня снизашло озарение, зря я училась полгода, что ли?! Я вспомнила, что успокоить можно резким переключением внимания. Перестав его успокаивать,
как бы между прочим, пошла в ванную и включила воду с размышлениями вслух о
купании всех деток перед сном. Через пять минут Митя, счастливый и розовый,
в кафельной комнате с весёлыми яркими рыбками на стене, принимал "вааанну"!
А дочь в комнате отпаивала мужа сердечными лекарствами. Меня же колотило мелкой дрожью... Так закончился 1 апреля - день смеха и шуток.

   Наутро я помчалась к психологу в детдом с квадратными глазами за разъяснением, что это было, и где медицинская карта мальчика. Выслушав, она спокойно констатировала "просто нервный срыв от избытка новых впечатлений".
Донесла наконец-то его диагноз и то, что ему периодически надо проходить
лечение в психо-неврологическом диспансере, что отец его - наркоман, а мать
пьющая, находится в тюрьме. Тут и мне "поплохело".

   По положению о патронатном воспитании нам предоставили место в ближайшем детском саду. Быстро пройдя медкомиссию, через неделю Митя пошёл к новым друзьям в детсад. Тут ему пришлось по нраву. Воспитатели были очень хорошие, душевные. Они знали ситуацию и помогали мальчику адаптироваться в новом коллективе. Он был на несколько месяцев постарше остальных, специально так подобрали ему группу, и по развитию он совсем не уступал остальным.
Всё потихоньку становилось на свои места. Правда, ещё в течении первого месяца был один похожий нервный припадок, после похода в гости к девочке, внучке моей подруги. Они очень хорошо играли, рисовали, смотрели мультики, ели угощение. А когда пришли домой, Митя снова не справился... Он на протяжении примерно двух часов держал себя под контролем, старался быть очень воспитанным и спокойным.

   Первое время он с большим трудом засыпал. Я и читала ему, и рассказывала сказки, и просто разговаривала. И не без пользы. От него наконец-то узнала
некоторые секреты "успешного воспитания". Спросила, почему же он никак не может так долго заснуть, а в детдоме он тоже плохо засыпал? На что он мне
сказал: - Ну да! ...если мы не засыпаем, нянька приходит и бьёт всех тапком по голове... Мы поплачем под одеялом и сразу засыпаем.
   А я всё удивлялась, что он с головой укрывается одеялом.

   Очень любил купаться. Сидит в ванне, наберёт игрушек и довольный играет зверюшками и корабликом. Потом, весь сияющий, с девчоночьим милым личиком
укладывается на свой диван в спальне и ждёт читать книжку и обязательно поцеловаться на ночь. И потихоньку заманивал кошку спать с собой.
   Рассказывал, что их в умывальную комнату заводили мыть один раз в неделю, всех раздевали, выстраивали несколько человек на полу и мыли из шланга. Было жутко от такого "порядка" в детском учреждении.

   Раз в месяц мы ходили с ним в детдом. Я говорила ему, что ходим в гости.
Он всегда хотел держаться за руку, говорил: - Ты у меня красивая!
На самом деле надо было "отмечаться", рассказывать о наших делах, нашли мы взаимопонимание или нет. Самым противным было то, что надо было предоставлять чеки из продуктовых магазинов с отчётом о потраченных деньгах, выдаваемых на питание ребёнка. На все расходы в месяц платили 1200р. и зарплату как воспитателю 1800р. Хорошо, что у меня была основная работа, всем хватало.
Кстати замечу, что договор у меня был на три месяца, потому что с 1 июля у
Мити было по графику лечение на целый месяц.
   Весна и июнь пролетели очень быстро. Митя поправился и заметно подрос, стал как-то повзрослее. Тридцатого июня, собрав все красивые одёжки, обувь и игрушки в пакеты, мы отвезли Митю в его казённый дом, и он пошёл хвастаться к друзьям. (По моим подсчётам мне детдом остался должен более десяти тысяч, потраченных на вещи и игрушки.) Он знал с самого начала, было так оговорено по условиям, что дети едут в гости на какое-то время. Я трудно предположить, как больно было ему расставаться, по нему этого не было видно, но у меня долгое время болела о нём душа, и я спрашивала у работавшей там знакомой воспитательницы о его делах и здоровье.
   Потом вышла его мать из заключения, но пришла в детдом только раз. Ещё один раз Митя уезжал к кому-то в гости, но так никто его и не усыновил. Со временем этот детдом расформировали по криминальным причинам, детей перевели
в разные другие детдома. Слышала, что заболевание его не прошло, а он стал
замкнутым и агрессивным.
   Так и не выправил крылышки маленький подранок...

   10.03.2018г.