Я был в то время молод и зелен

Я был в то время молод и зелен.
По долгу службы увидел разное.
Мир не точка, он многомерен,
Но дно всегда почему-то вязкое.
И были там пьяницы, воры и прочие,
Ненужные, падшие, богом забытые.
Они, будто язвы на теле у общества,
Вакциной морали и норм не привитые.
Они попадали туда по-разному:
Одни сорвались, а другие с рождения,
Но мне, если честно, то было без разницы
И я к ним испытывал только презрение.
Их сколько не три, не появится золота.
Клялись, обещали и снова за старое.
И песни у каждого, в общем, неновые.
Убогие люди с прогнившими кармами.
Я думал о многом, неужто, в их жизнях
Настолько всё зыбко и нечем согреться,
Что больше не видится лучшего смысла,
Как просто убить свою душу и сердце!
Судьба мне подкинула мигом ответ:
На вызов приехали. Пьяное тело
Избило девчушку. Причина – секрет.
Быть может, мешала и вдруг  надоела.
Скрутили пьянчугу, а девочка плакала.
/Разбитые губы, у глаза синяк/
Такие вот мрази становятся «папами»,-
Я думал, в кармане сжимая кулак.
«Чего же ты плачешь? А ну-ка не надо!»-
Сказал и протёр у малышки слезу.
Она попросила: «Не трогайте папу,
Он будет хорошим…. не надо в тюрьму»
Ребёнок любил вопреки недостаткам,
Прощал все обиды по малости лет.
И в этом сокрылась большая загадка-
Зачем?! Для чего?!- ведь хорошего нет!
У жизни свои нераскрытые тайны.
Любому дана в этом мире любовь.
Дана для чего-то, дана не случайно
В таких вот ручьях самых преданных слёз.
Прошло много лет, я еще навидался
Несчастных детей с молоком на губах.
Их свет никогда, никогда не кончался
Для пап и для мам, что погрязли в грехах.
И даже на дне эти дети, как звёзды
Горели, не зная ни зла, ни отмщенья.
Чистейшее чудо их горькие слёзы
Во имя любви и во имя прощенья.