***

Двадцать три девятнадцать, Лубянка .
Мой брат говорит, что в 25 я пойму
О чем писала Дегилёва Янка,
И почему говен мой стих про тайгу.

Запал юношеский, как и ***, не встанет.
Промокнет внутренний порох,
Вместе с мечтами о иной жизни сгорает
Писем ей весь мой ворох.

Столица- место порока.
Приняла и сжигает, как лоха.
Случайно зашел к ней страницу,
Увидел там счастье в лицах.

Почему захотелось напиться ?
Страдания- хобби и спорт.
Консервирую в недострочках.
Бергу, вывожу их, как сорт.

Это не для тебя я пишу сейчас.
Ведь смысл не в ушедшей любви.
Просто чувствую, как закончится час
Чистой, юношеской тоски.

Слова брата, как завещание.
Весточка с фронта своих амбиций.
Восприму это, как обещание,
Что утратится память о лицах.

Нас не ждет ни Будапешт, ни Ницца.
Нас растили, как на убой.
Помню, отец как-то с горя напился
И пел песню про шар голубой.