Дни заплетаются в длинную девичью косу Подборка 82

ДНИ ЗАПЛЕТАЮТСЯ В ДЛИННУЮ ДЕВИЧЬЮ КОСУ


ПОДБОРКА СТИХОВ   82


     .   .   .


Дни  заплетаются
в длинную девичью косу
каждый из них
как живой волосок
я бы их стриг
но  давно уже не парикмахер
и не причесывал  улиц
в которых запутались
белыми крошками
лица прохожих
я просто гуляю по парку
вокруг вековые деревья
пусть они зеленеют
и тянутся к небу
достанут его
и опустят на землю
что бы яркими  звездами
нас перестало смущать.










   .   .   .

Вот разлеглась над нами
семья красивых белых облаков
как будто бы  они
паслись на небе
ну а сейчас решили отдохнуть
наевшись досыта
божественной травы
небесно-синей
и на земле у нас
как будто тихий час
и ветер стал
послушным мальчиком
и листьями уж больше
не играет
не мучает стеклянные пруды
гоняя по ним рябь
часами
и птицы славные
уже устали петь
наверное нашли
своих любимых
и занялись птенцами
на весь день
пока вокруг тепло
и светит солнце.









   .  .   .

Вновь кинулся ветер на нас
и чье-то  стекло  на последнем  шестом этаже
разлетелось  на искры
упав на подошву  двора
который колодцем считается
чтобы старенький бог
свесив ноги с пушистого  облака  мог
ковшом зачерпнуть  петроградскую сырость
на пробу
запить свою скуку
качаясь в пушистом перине
гонимый рассерженным ветром
и добрый
как глупый волшебник
запрыгнувший как-то  в пустую бутылку
в ней брошенный в море
оно же разбило бутылку  о камни

обиженный этим волшебник  стал  ветром
терзающим море  и бьющим  невинные стекла
а старого бога на облаке вечно носящим с собою
ночами и днями
их нам во дворе  очень скучно все время считать.






   .   .   .

Жил бы я
на каком-нибудь дереве
как апельсин
и вокруг
ну конечно же
было бы очень тепло
пели птицы
и ходили счастливые люди
босые
только в туниках
больше ни в чем
и никто бы меня
никогда и не трогал
ведь таких же 
как я
очень много вокруг
как песчинок
на солнечном пляже
и как ракушек
в море
и как звезд
в черном небе ночном
где горит
золотая луна
обещая влюбленным
восторг поцелуев
и нежные ласки.







   .   .   .

Скомкана белая простынь зимы
кругом снова  лужи
впитавшие серое небо
и черные строки асфальта
в пустынных дворах
где можно часами глотать
одичавшую сырость
а можно  бездомно кружить
среди темных домов
с глазами погашенных окон
которые вечно открыты
немому пространству
давно обезлюдевших улиц
похожих на бледные руки
которые город на землю
без сил опустил.







   .   .   .

И мне все легче путать
жизнь с игрой
в которой зрители обычно
с того света
аплодисменты их
похожи на шум листьев
на кладбище
когда еще темно
и в той игре участвуют
все тени
от звезд луны
от ангелов счастливых
и от чертей рогатых
в подземелье
они из грешников
пекут блины
но я не грешник
я гораздо лучше
и в небо скоро улечу
на облако свое
и там построю  дом
из детских сказок
которые читаю по утрам.





   .   .   .

Нечего прыгнуть пытаться
на белое  облако
в небе
чтоб на нем посидеть
над счастливой
весенней землей
нечего вечно стремиться
ходить по воде
через синее море
через быстрые реки
и множество тихих озер
ты итак всем доволен
на свете
у тебя есть душа
и в ней просто растут
как на солнечной
чудной поляне лесной
голубые цветы
и все шепчут они
о любви
и привычно
все тянутся к солнцу
и так хочется
с ними расти
на чудесной поляне
и тянуться к волшебной любви.










   .   .   .

Иду
по заросшей тропинке
пустынного леса
где деревья
стоят так свободно и просто
что солнце
повсюду оставило желтые пятна
как штампы
«дозволено богом»
и пусть остается лежать
во мху
среди сосен
что как  почерневшие пальцы
все тянутся к небу
как будто хотят указать
как оно далеко
и похоже  на белое озеро  слез
которые утром   прольются на землю
и станут холодной росой.









   .   .   .

Ты забудь
потеряй меня
словно
пустой  кошелек
ведь я пуст
как туман
и как утро
когда очень светло
только птицы
уже не поют
и качаются
листья на ветках
от страха
что все для них
в прошлом.







   .   .   .


Дни  заштрихованы
дождем и снегом
и небо стало
белым полотном
и на асфальте
только лужи лужи
как отражения
пустых страниц
где ничего
февраль  не написал
и никогда
уж больше не напишет
лежит река
огромным рукавом
распластанного
пиджака пространства
большого города
где  шум стоит как дым
и фонари горят
как в церкви свечи
и телебашня 
словно часовой
ночами вечно
охраняет небо
в котором звезды
как на теле сыпь
большие малые
мучительно краснеют
все ожидая
что придет рассвет
и их проглотит
в своей белой пасти.



   .   .   .

Зачем тебе те  же 
большие  слова
ворочать их трудно
как эти тяжелые  камни
которые вечно лежат
на пустом берегу
холодного моря
пригнавшего белую пену
сказать что  пора и уйти
забыть эти темные волны
забыть это низкое небо
забыть эти старые сосны
чтобы больше уже
не  пришлось ничего забывать.








   .   .   .

Мне не хочется думать
что я обойдусь без любви
как обходятся люди
без солнца
никогда не увижу того
что влюбленные видят
когда остаются одни
и так нежно опять
обнимают лаская друг друга
будто только для этого
и родились
а вот я здесь остался
один на окраине мира
где лишь тучи пытаются
звезды любить
потому что они существуют
чтобы просто хранить для нас
злые дожди
а ведь звезды - из света
и из веры в любовь
ту которая дарит нам жизнь.







   .   .   .

И всю жизнь
ты кого-нибудь звал
но никто не пришел
кроме ночи
она стала подругой твоей
и тебе так понравилось
что она тихая очень
что на платье ее
горят звезды
и светит луна
как чудесная брошка
и что утром она засыпает
в небесном лесу
как царевна
и приходит
холодное солнце
ее сторожить
и поет над ней ветер
до самого вечера
грустные песни
а когда ночь проснется
счастливой
они вместе  уходят
как слуги
чтобы  тихо вернуться
когда их опять позовут.







   .   .   .

Белая шляпа
зимнего  дня
упала
в темный подъезд
где жила
вечная тьма
полная
боли  и страха
что вокруг
только ночь
без души
и без звезд
и она
для всего
в этом мире  большом
как проклятье.







   .   .   .

Теперь пойду я к тем
кто так давно живет
в приюте сновидений
там маленькие дети
и старушки
их кормят снами
словно кашей вечерами
а по ночам
приводят ангелов усталых
из этих снов
чтоб с ними говорили
о всем чего на свете
не бывает
и может быть
не будет никогда
и с ними  плачут
звезды золотые
о счастье маленьком
которое пропало
в лесу дремучем
на краю судьбы.








   .   .   .

Я здесь на земле
как высокое дерево
или как маленький
ярко раскрашенный жук
у меня есть
красивые нежные
очень  прозрачные крылья
и  я вечно стою
весь в листве среди леса
или нет
временами куда-то  лечу
в этом воздухе
легком весеннем
и всегда надо мной
только солнце и небо
на котором
живут облака.









   .   .   .

Я нежность ощущаю
когда слышу
как за шторой
вздыхает снова сумрак
одиноко
смотря на звезды
на луну живую
волшебную
счастливую нагую
которую
так славно целовать
и обнимать
и уносить в постель
из белых облаков
вокруг которых
ангелы кружатся
ожидая
взволнованной
немой любви
что покачнет  все  небо
и поднимет
на плечи платье ночи
без стыда.










   .   .   .

Как бутерброды с маслом облака
лежали на  столе
похожего на скатерть  неба
и  их хотелось непременно  съесть
запив  смеющейся весной
а то их сумрак синий
скоро сам проглотит
или накроет сказочным плащом
входящей как любовь
счастливой звездной ночи.






   .   .   .

Пустые глаза
погашенных окон
по доброму смотрят
на хмурый асфальт
забинтованной снегом
скучающей улицы
в старом потрепанном платье
она ведь сегодня одна
без машин
этих быстро летящих жуков
без своих пешеходов
спешащих по мелким делам муравьиным
и даже без старых болячек горящих витрин
на  обветренной коже
среди почерневших сугробов
которые кажется просят сказать
что и городу  надо   лежать
в своей стариковской кровати
под снегом
в простом забытьи
вспоминая ушедшие дни.








   .   .   .

И небо в платье голубом
и милая земля
и простынке снега
и солнце голое
сияет с высоты
и хочется его
обнять и целовать
так долго
пока оно устанет
и уйдет
за горизонт тихонько
но ведь тут же
появится волшебница луна
такая нежная
такая молодая
и все отдаст что хочешь
для любви
сладостных
безумных поцелуев.






     .   .   .


Тяжелее думать
чем не думать
будто мысль
такой тяжелый шар
и он катится
куда-то
и раздавит
все
на этой маленькой земле
и цветы и травы
у тропинки
по которой жизнь
бежит куда-то
и простые
старые следы
что остались
памятью о прошлом
том
что не вернется
никогда.






   .   .   .

Ты для меня как ива в мае
в шуме листьев
склоненная у берега пруда
и я тебя так жарко обнимаю
как обнимает солнце
лес и поле
и так люблю
как оно любит облака
лаская их своим горячим
розовым и нежным языком.










   .   .   .

Жизнь будет теперь
легкой и счастливой
как облако
на небе голубом
и в ней мы можем
запросто купаться голышом
как в теплом море
и смеяться
и любить друг друга
так дети любят
нежные цветы
целуя их на солнечной поляне
и чувствуя
их розовые лепестки
с восторгом
на своих губах.







   .   .   .

Пусть лето принесет
корзинку счастья
как девочка веселая
простая
она придет однажды утром
босиком
в прозрачном платье
похожая на бабочку большую
и в той корзинке
принесет любовь
которая закружит нас
как фея
среди берез шумящих
до утра
такая стройная  бесстыдная
нагая
как будто только родилась
вчера
волшебной ночью
в чудесной пене
среди моря слез.









   .   .  .

Быть  маятником
значит
сторожить время
которое ходит
большими шагами
вокруг смерти
всю долгую ночь.







   .   .   .

Зима не уступит
холодную белую лапу
на землю она положила
и солнце одела
как шляпу
и нагло смеется в лицо
и надо ей сделать укол
чтоб ее успокоить
пусть уснет и растает
когда-нибудь в марте
и приду я к берлоге ее
а ее уже нет
только лужи
и голые ветки кустов
и деревьев
и на них уже почки набухли
как будто соски
будут дети весны
из них скоро
сосать молоко новой жизни
вот и я среди них
а потом
когда дети уйдут
поиграть на весенних полях
у нас будет
большая любовь
под смеющимся куполом неба
где  живут облака
высоко высоко над землей.





   .   .   .

Солнце в берете
из белых  как снег облаков
хочет  проститься
с скучающим днем
и не может
в плащ из прозрачного сумрака
вечер одет
тихо подходит
к грустящему в старом саду
одинокому дому
и на темнеющем небе
оставлена кем-то звезда
как знак отличия
за боевые заслуги
выданный жизни уже навсегда
той что счастливой и юной
едва ли когда-нибудь будет.









          .   .   .


Я в бутыль наливаю
всю воду
земного пространства
и пью
словно это
живая вода
и такое лекарство
от которого
души летают
над миром
и кричат
словно птицы
что им хорошо
высоко над землей
но одни облака
в этом небе пустом
их способны услышать..




   .   .   .

Если ты  хочешь видеть меня
ты сама прилетишь
как на  крыльях
однажды сияющим утром
и мы будем
друг друга любить
а вот если  я призрак чужой
для тебя
тот которого ты так боишься
что не хочешь к нему приближаться
и днем
а тем более ночью
то тогда оставайся
с своим одиночеством девичьим
вечно в обнимку
и сама же себя и люби
так как хочешь
как опавшие листья
всегда любят синие лужи
в них находят осеннее солнце
как будто подругу
и с ним вместе замерзнут
в декабрьский день
не пытаясь  кого-то любить.







   .   .   .


Человек все таится
тихонечко прячет от всех
свои тайны
все боится что их
все увидят
и станут смеяться
вот какой он бывает
когда смыл и грим
снял парик
и какие  теперь у него
очень белые ноги
и какая же нежная
пухлая грудь
и какое же все остальное
о чем мы не скажем
что не видит никто
и не должен узнать
что оно существует
как не знают же малые дети
что они родились
не в капусте
где их якобы
просто однажды нашли.





   .   .   .

Если ты хочешь действительно
видеть меня
ты сама прилетишь
как на крыльях однажды
сияющим утром
и мы будем
друг друга любить
а вот если я призрак
которого ты так боишься
что не хочешь к нему
и приблизиться днем
и тем более ночью
то тогда оставайся
с своим одиночеством девичьим
вечно в обнимку
и сама же себя
и люби
так как хочешь
как опавшие листья
всегда любят сонные лужи
в них находят
осеннее солнце
как будто  подругу
и с ней вместе  замерзнут
в декабрьский  день
не пытаясь кого-то любить.







   .   .   .

Слова  были  оторваны
от белого листа
как пластырь  от лица
и обнажилась кожа
убогой жизни
где нет  ничего
товаров и услуг
служителей закона
или культа
строителей дорог
или мостов
вершителей  твоих
и чьих-то судеб
лишь пустота
меж  черных букв
разбросанных  как камни.



   .   .   .


Песчаные часы перевернутся
и время потечет наоборот
ты станешь молодым
и встретишь счастье
оно тебя возьмет на день влюбленных
а там  тебе уже подарят куклу
а после  - соску
ползунки пеленки
и наконец ты превратишься в рыбу
в утробе матери
в позже в яйцеклетку
которую так ждет сперматозоид
кто был ничем
конечно станет всем
когда-нибудь
в  другом каком-то смысле.










   .   .  .

Я не буду
тебя вспоминать
для меня
тебя попросту нет
как вчерашнего снега
как луж
на асфальте
что были когда-то
есть
одна пустота
белый
призрачный свет
и я просто
иду по дороге
теперь
совершенно один
так
как просто идут
на войну
ни о чем не жалея
солдаты.



   .   .   .

Как перья эти тополя
посажены на шляпах
тех дворов
что брошены среди зимы
засыпанные снегом
он вновь
одел весь город
в простое платье
глупенькой невесты
которая уйдет из под венца
и совершенно голая
босая
пройдет по тропке той весны
что будет как река
большая синяя
похожая не небо
висящее у нас над головой.









   .   .   .

И эти звезды
словно пыль на небе
и небо -
обнажившееся дно
существования
глядящее на землю
перевернутым  стаканом
в котором  только
воздух и мечты.



СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ:
Носов  Сергей Николаевич.  Родился в Ленинграде ( Санкт-Петербурге)  в 1956 году. Историк, филолог,  литературный  критик, эссеист  и поэт.  Доктор  филологических наук и кандидат исторических  наук.  С 1982 по 2013 годы являлся ведущим сотрудником   Пушкинского Дома (Института Русской Литературы) Российской Академии  Наук. Автор большого числа работ по истории  русской литературы и мысли и в том числе нескольких   известных книг  о русских выдающихся  писателях и мыслителях, оставивших свой заметный след в истории  русской культуры: Аполлон Григорьев. Судьба и творчество. М. «Советский писатель». 1990;  В. В. Розанов Эстетика свободы. СПб. «Логос» 1993; Лики творчестве Вл. Соловьева СПб.  Издательство «Дм.  Буланин» 2008;  Антирационализм в художественно-философском творчестве  основателя русского славянофильства И.В. Киреевского. СПб. 2009. 
    Публиковал произведения разных жанров  во  многих ведущих российских литературных журналах  -  «Звезда», «Новый мир», «Нева», «Север», «Новый журнал», в парижской  русскоязычной газете  «Русская мысль» и др.  Стихи впервые опубликованы были в русском самиздате  - в ленинградском самиздатском журнале «Часы»   1980-е годы. В годы горбачевской «Перестройки»  был допущен и в официальную советскую печать.  Входил как поэт  в «Антологию русского  верлибра», «Антологию русского лиризма», печатал  стихи в «Дне поэзии России»  и «Дне поэзии Ленинграда» журналах «Семь искусств» (Ганновер), в  петербургском  «Новом журнале», альманахах «Истоки», «Петрополь»  и многих др. изданиях, в петербургских и эмигрантских газетах. 
После долгого перерыва  вернулся в поэзию в 2015 году. И вновь начал активно печататься как поэт – в журналах «НЕВА», «Семь  искусств», «Российский Колокол» , «Перископ», «ЗИНЗИВЕР», «ПАРУС», «Сибирские огни», «АРГАМАК»,  «КУБАНЬ».  «НОВЫЙ СВЕТ», « ДЕТИ РА», «МЕТАМОРФОЗЫ»  и др.,   в  изданиях  «Антология Евразии»,»,  «ПОЭТОГРАД»,  «ДРУГИЕ», «КАМЕРТОН»,   «АРТБУХТА»,  «ДЕНЬ ПОЭЗИИ» ,  «Форма слова»  и «Антология литературы ХХ1 века», в альманахах « НОВЫЙ ЕНИСЕЙСКИЙ ЛИТЕРАТОР», «45-Я  ПАРАЛЛЕЛЬ»,  «ПОРТ-ФОЛИО,  «Под часами», «Менестрель», «ЧЕРНЫЕ ДЫРЫ БУКВ», « АРИНА НН» ,  в сборнике посвященном 150-летию со дня рождения К. Бальмонта, сборнике «СЕРЕБРЯНЫЕ  ГОЛУБИ(К 125-летию  М.И. Цветаевой) и   в целом ряде  других   литературных  изданий. В 2016 году стал финалистом ряда поэтических премий – премии  «Поэт года», «Наследие»   и др.   Стихи переводились на несколько европейских языков.  Живет в Санкт-Петербурге.