Ойкумена. Сочи. Пробки

Нет, ничто не греет душу так, как греют душу пробки.
Нет, не те, что вылетают из шампанского бутылки
в Новый год иль день рожденья, иль без повода (бывает)…
Утром встанешь спозаранку, продерешь глаза и сразу
к остановке устремляешь взгляд и тело вместе с ним же.
Там уже стоят, насупясь, недовыспанные люди,
им еще бы поваляться, но куда там… эти пробки!…
Да к тому ж еще автобус пять минут назад уехал!
А в маршрутку, как не жмись ты, -  двадцать человек не влезет,
коль по паспорту в «Газельку» входит человек пятнадцать...
Все одно – шестнадцать влезет, а ужаться и – семнадцать!
Лишь бы там – за поворотом нас не ждал в кустах гаишник,
что как филин притаился в той рекламе, и – довольный –
ждет нас, чтобы, как волшебник, палочкой махнуть и свиснуть
три раза' в свисток дурацкий. Так вот палочкой волшебной
можно заработать за день: на покушать, на подарки, на укушаться,… а впрочем,
иногда оно бывает, что гаишник в самом деле штраф выписывает все же.
Едем дальше, если можно ту езду назвать ездою
(если б эту я поэму сочинял бы в рифму складно,
вот бы голову ломал я – как же подобрать мне рифму).
В общем, едем, словно ходим – меедленнно и пооосстепеннно.
Оглянуться не успеешь, а в «Газели» все уснули.
Нет, один, воткнувши в уши два наушника, кайфует
и еще одна стучится в аське с помощью смартфона.
Так что, окромя урчанья двигателя у «Газели»,
слушаешь сквозь шум дорожный «унц-унц-унц» и «о-о» аськи.
Почему-то раздражает эта аська! А и черт с ней.
Хорошо еще водитель за баранкой не кимарит.
Так вот едем словно в Таллинн. До работы далеко ли?
Далеко, да толку мало. Ибо даже крепкий Хачик
или Рафик (это имя, а не та еще машина, что была у нас маршруткой)
руль грызет, чтоб не сорваться, ибо мы уже не едем.
Мы стоим. И нам стоять тут до пришествия второго…
Тут, конечно, если нервы крепкие как сталь, то можно
посидеть на дерматине, чтобы попа так запрела,
как она давно не прела (если только в раннем детстве)...
Так что те, кто посмелее из автобусов выходят...
Тут тебе – свежо, погода расчудесная, а небо
светится такой лазурью, что глядеть – не наглядеться!
Смотришь на часы – понятно! – времени еще с лихвою!
Если топать резвым темпом, то легко и без напряга
обметешь и эту пробку и дойдешь ты до работы
ровно к девяти иль раньше! Смысл сидеть в стоячей пробке?
Так иду-иду-иду я. И еще – иду-иду я. А потом еще иду я.
(Нет, у автора в запасе много слов, но как сказать здесь,
что идти пять километров, и, поверьте, это – много).
Если коротко, - иду я, все машины обгоняя, и завидуя себе же,
ведь они вот здесь стоят все – парятся и матерятся,
ну, а я как буревестник черной молнии подобный!
Жирный пингвин наблюдает из тойоты-мерседеса
как ты – молнии подобный – нагло так его обходишь…
видно – как он ненавидит два твоих смешных кроссовка
(нет, смешной один кроссовок, тот что сам расшнуровался
и шнурок вприпрыжку пляшет, пыль собою собирая).
Обгоняю тот автобус на который не успел я,
обгоняю тот автобус на который не успел бы,
ибо, что ж я – лысый ежик, чтоб вставать настолько рано?!
Обгоняю всё, что можно! А меня лишь обгоняют
мопедёры, что рискуют жизнями по ранней дури,
ибо их у нас сбивают пачками, что удивляться не приходится,
коль видишь, что мопед лежит разбитый (мопедёра увезли уж).
Дохожу я до работы. Сил осталось лишь на то, чтоб
заварить крепчайший кофе и, собрав остатки силы,
сесть за новенький компьютер, и – потрогать мышь руками,
и – погладить мышкин коврик, и – уснуть, лицом вдавивши
клавиши клавиатуры. Вот она какая польза с этих ойкуменных пробок!