ostaok. слышишь?

мы - миллионы осколков сгорающих звёзд. 

мне хочется устроить побег,
обнять одинокий тополь, обхватив
своими руками, прильнуть и забыть,

забыть своё пьяное состояние,
забыть своё трезвое состояние, 
как рыбу выкидывало на берега,
как по осени снова умирала листва,
как дети в свободе смеялись,
а затем в комнатах плакали 
от родительских криков, 
как старые ивы, что гнутся ветвями
к земле руками
по ворсу ковра колотили.

как старые ивы, что гнутся ветвями
к земле,

и я повторяю,

как старые ивы, что гнутся ветвями
к земле.

мне бы в небо глазеть часами,
оно своими зубами в ознобе
выстукивает мои дни,
бросая моё тело, как маятник
из стороны в сторону стонами,
стопками, Мурманска сопками,
вагонами в Санкт Петербург, -
соплами, сонными днями,
далями ещё не увиденных
рек и озёр, острыми языками,
пасмурным небом, клетками,
столами разных форм и размеров,
качелями детскими, первыми шутками,
рваными куртками, закоулками
и уколами,

и

я как будто из утро прыгаю на яркий фонарь,
ослепленный, под шум поезда
который бросил вокзал,там вагоны,
как брюхо, набиты углём, щебнем
деревянными сваями и кусками моего алого сердца,

как тот закат с друзьями лет молодых
под второй бутылкой вина,

и от злости на это всё
бросить вилки с ножами,
и как зверь есть еду
будто бы не своими, чужими руками,

в шкафу ртутный градусник, пустырник,
пластырь, книги, таблетки, ручки,
черновики, мой корабль,
что уводит в пустынные сны,

в которых брожу
изрыгая из пасти мосты
к совсем чужим берегам,
что бы хоть куда-то идти,
и ты ведь читаешь всё это,
правда?
я ведь любовь и страх тебе
передам,
скажешь травма?

а я просто трамвай,
в который ты сядешь,
проедешь три остановки,
выйдешь, во мне оставив
осколки, слышишь?

я спрошу ещё раз

ты правда
меня
слышишь?

слышишь?